Ничего, кроме любви
Шрифт:
— Я здесь, потому что ты подарил моему брату свободу, и он гуляет по Брайтон Бич, не думая о своих долгах.
— Хорошая девочка. — Чёрный продемонстрировал ряд белоснежных зубов. от сверкающей улыбки веяло холодом. — А теперь доставь мне удовольствие.
— Мне не хочется.
Её шёпот растворился в алом бархате его спальни и осел на шёлковых простынях цвета красного вина.
— Мне хочется, — сказал Макс и запустил пальцы в её волосы. Сжал и чуть потянул. — А этого достаточно. Встань, как я люблю.
Кристина подавила рвотный позыв и подчинилась. Повернулась спиной
— Мне всегда нравился твой сочный зад. — Чёрный больно шлёпнул её по ягодице. — Боров трахал тебя туда?
— Нет. — Крис хотела заплакать, но слёз не осталось. Давным-давно им на смену пришло омерзение и ненависть к себе. Три года назад Макс обещал превратить её в шлюху. Она поклялась, что этого не произойдёт, но Горских оказался сильнее. он беззастенчиво пользовался её телом, а она ничего не могла поделать. Хотя сопротивлялась. Долго. отчаянно. он бил её. Часто и больно. Дважды Крис попадала в больницу со сломанными рёбрами.
«Угомонись, иначе получишь брата кусками», — шипел Чёрный, когда очередной раз принуждал её. И она смирилась…
Очень долго Крис не могла понять, зачем она Максу, но потом он назначил цену её свободе, и стало страшно. Так страшно, что угрозы Горских посадить её на иглу и пустить по рукам показались детским лепетом.
«Ты будешь убивать для меня, — шептал он, сжимая её горло и всаживая в неё свой огромный член. — Убивать всех, кого я прикажу. Каждая смерть — миллион деревянных из долга твоего брата-засранца. Всего тринадцать смертей, поняла? Тринадцать смертей — и ты свободна. Но если налажаешь и попадёшься — пущу в расход без колебаний. И тебя, и его»…
Макс Горских не шутил. Он никогда не шутил в вопросах бизнеса, и это знали все.
С тех пор прошло три года. Кристина убила пятерых неугодных и ни разу не оставила следов. После третьего заказа Горских купил ей уютную двушку на окраине города. После четвертого — дал денег на ремонт и машину. Однажды она слышала, как Макс сказал одному из своих мордоворотов, что умная и красивая баба в этом деле стоит трёх мужиков. Ещё бы! Никого из своих киллеров Горских не смог бы подложить под клиента, выдав за шлюху. Кристина была единственной, способной провернуть этот пикантный фокус, и Чёрный это по-своему ценил.
— А-ах! — Палец Макса проник туда, куда ей совсем не хотелось. — О-ох!
— Ты ведь хочешь этого, маленькая грязная шлюха?
Крис расслышала характерный шорох: Чёрный натянул презерватив.
— Не надо… Пожалуйста… — прошептала она, зная, что этим только распалит своего мучителя.
— Расслабься. — Он вдавил в неё твердокаменную плоть. Боль и гадливость смешались, заполняя сознание до отказа. Крис еле сдержала крик. — Если не начнёшь подмахивать, отмудохаю так, что до четверга на ноги не встанешь.
Кристина закусила губу и послушно подалась ему навстречу. Каждый грубый толчок отзывался в душе волнами ненависти. Когда Макс кончил, её трясло. Но совсем не от оргазма…
Глава 2
Он
У
— Твою мать, — философски заметил Сергей, глядя на видавшую виды сковороду, обильно сдобренную растительным маслом.
Но отчаяние — один из смертных грехов. Сергей не придавался ему на войне, да и сейчас не планировал… по крайней мере, точно не сегодня: слишком уж много дел. На случай тотального отсутствия яиц, или каких-либо ещё продуктов, у него имелся надёжный, как Кремлевские стены, план «Б».
План жил этажом выше и звался Кристиной Беловой.
Кристина была из тех девушек, которых кличут синими чулками. Ни мужа, ни детей, ни любовника. Ни грамма косметики на лице, ни одной модной, или хотя бы нарядной шмотки. Серая, как церковная мышь, Кристина жила в квартире покойной бабки и работала в библиотеке имени Наденьки Крупской, верной подруги Ильича.
Жуткое дело!
Однако яйца у Кристины Дмитриевны имелись всегда. А ещё соль, штопор, стиральный порошок, крестовая отвёртка, мука, йод, пластырь и марля, фломастеры, туалетная бумага, анальгин, спички, а также лампы накаливания разной степени яркости. Чего только Серый у неё не одалживал.
Девушка, которую весь двор называл не иначе, как клушей, оказалась настоящим кладезем полезных вещей. А взаймы она давала с такой лёгкостью, что Сергей частенько забывал возвращать. А когда спохватывался и вспоминал — никогда не укоряла. Только улыбалась спокойной и чуть отстранённой, как у Моны Лизы, улыбкой.
Именно поэтому небритый, немытый и голый до пояса, Сергей отправился к соседке за вожделенными яйцами. За каким лешим он взял с собой промасленную сковородку — оставалось загадкой. Для него самого в первую очередь.
Она
Крис битый час стояла под душем. она пыталась смыть с себя Макса, хотя прекрасно знала, что ничего не выйдет. Горских впечатался в её душу. Стал частью памяти, которую не стереть и не вырвать клещами. А уж смыть губкой и горячей водой и подавно. Из лейки лился почти кипяток — холодной воды Кристина не признавала. Она отчаянно тёрла покрасневшую кожу, когда в дверь позвонили.
«Что за бред? — Крис нахмурилась. — Даже семи ещё нет».
Неужели Горских прислал за ней в такую рань? Непохоже: Чёрный раньше полудня не поднимается, а отдавать распоряжения в состоянии только после плотной трапезы, которая обычно завершается около двух и представляет собой замысловатое сочетание завтрака и обеда.
Кристина выползла из ванной в коридор. Голая, мокрая и красная, как вареный рак, сбежавший из кастрюли.
— Кто там? — крикнула, наматывая на голову полотенце.