Ничего личного. Книга 3.
Шрифт:
– Потому что я бы вам не помог, - Ксавьер холодно улыбнулся.
– Но сейчас обстоятельства изменились. Этот крысеныш обокрал меня, и я сделаю все, чтобы он об этом пожалел.
5
Гамбит
Дэвид застыл в дверях кабинета, не делая ни шагу дальше. За почти двадцать пять лет службы семье Солитарио он ни разу не переступил порога и сейчас не нарушил это правило, терпеливо дожидаясь, когда хозяин обратит на него внимание. Обычно долго ждать не приходилось, но сегодня парень был чем-то серьезно озадачен - едва успев позавтракать, закопался
– Господин Солитарио, - отрывисто доложил Дэвид, устав ждать.
– К вам представитель Луана Скендера. Требует встречи.
Амадео поднял хмурый взгляд от документов. После ссоры с Ксавьером он не выходил из дома. Прошло уже три дня, и это доставляло изрядные неудобства: пришлось отменить две встречи с потенциальными партнерами, и доверия к нему в их глазах не прибавилось. Документы, с которыми он работал в офисе, Чилли привезла сюда, но все же многие вопросы, требовавшие личного присутствия, оставались неразрешенными.
– Что за официальность, Дэвид?
– он раздраженно откинул выбившуюся из хвоста прядь с лица.
– И разве я не приказал не впускать никого из этой шайки?
Каменное выражение лица начальника охраны не изменилось ни на йоту.
– Это ваш брат, господин Солитарио.
Амадео замер, переваривая только что услышанное. Лукас? Явился сюда как представитель Скендера? Это же просто смешно!
Разве, оборвал он себя. Лукас всегда отличался излишней гибкостью. Потеряв "Азар", тут же бросился валяться в ногах у Сезара Лаэрте и всеми правдами и неправдами заполучил обратно Викторию, а вместе с ней и должность в "Вентине". И теперь, едва "Вентина" перешла под крыло Ксавьера, быстренько сбежал оттуда и начал убеждать Скендера в том, что он - незаменимый работник и будет добросовестно исполнять приказания.
– Мне ответить, что встреча невозможна?
– Дэвид говорил нарочито громко, чтобы зычный голос доходил до первого этажа, где в дверях торчал Лукас, жаждущий встречи с братом.
Амадео собрал документы в аккуратную стопку и постучал ей по столу, чтобы выровнять листы. Он тянул время, но на ум ничего дельного не приходило. Отправить Лукаса подальше? Он придет снова. Или того хуже - Скендер решит испробовать очередной метод привлечь внимание, куда более грубый. С Лукасом, по крайней мере, Амадео научился справляться.
– Приведи его, Дэвид. Если с ним есть еще кто-то, не впускать. Только его одного, - внезапно накатила головная боль, и он потер левый висок.
– И обыщи хорошенько, я ему не доверяю.
– Слушаюсь, - Дэвид развернулся на каблуках и погрохотал вниз по лестнице.
Амадео отложил документы на край стола и откинулся на спинку кресла, зажмурившись в надежде, что головная боль уйдет туда, откуда появилась. В этом и состоял план Скендера? Пробиться к нему таким способом? Амадео отклонял все предложения о встрече, памятуя о том, что случилось с Валентайном, но бандит не сдавался и даже прибрал к рукам Лукаса в расчете на то, что брату не откажут в такой милости, как личная встреча.
И, черт побери, не ошибся, пусть Лукас и вызывал у Амадео отвращение. Но, по крайней мере, брат не сможет потребовать присутствия вооруженной охраны на встрече. Что ему нужно?
–
– раздался знакомый голос, которого Амадео не слышал уже больше года.
Он выпрямился и придал лицу равнодушное выражение.
В последний раз он видел Лукаса в кабинете начальника безопасности "Вентины", и тогда тот производил впечатление алкоголика, который вот-вот вылетит с насиженного места. Теперь же худое лицо Лукаса сияло важностью и самодовольством, спина горделиво выпрямилась, грудь выпячивалась так, будто на нее сейчас начнут вешать ордена. Новенький, с иголочки костюм словно только что сняли с вешалки, забыв, впрочем, как следует отгладить. Зато волосы были прилизаны так сильно, что казались намертво приклеенными к черепу.
Поскольку Амадео не ответил, Лукас прошел в кабинет и уселся в кресло напротив стола, устроив на коленях толстую папку. Амадео едва удержался от усмешки - Лукас в любой ситуации вел себя, как хозяин положения, глубоко убежденный в том, что капризный клиент поддастся уговорам, часто носящим угрожающий характер.
Он продолжал молча смотреть на брата. Тот в ответ сверлил взглядом его, тоже не произнося ни слова. Амадео не шевелился - Лукас же начал нетерпеливо ерзать, ощущая, как почва уходит из-под ног. Раскрыл папку, пролистал несколько страниц, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Амадео удивился. Обычно Лукас с места в карьер начинал предлагать условия сделки, еще никогда он сконфуженно не молчал, не зная, что сказать.
– Я, кажется, спросил, каково сидеть в этом кресле, - наконец с нажимом произнес он, более не выдержав тишины.
– Я не ответил на твой первый вопрос, с чего ты взял, что отвечу на второй?
– Амадео оперся локтями на стол.
– Зачем ты пришел?
– А ты неплохо обустроился, - Лукас проигнорировал его, оглядывая кабинет.
– Помнится, при отце тут все было несколько иначе. Зато теперь вволю можешь копаться в своих книжонках, - он указал на приоткрытую дверь библиотеки.
– Не жизнь, а рай.
– Я начинаю терять терпение, Лукас, - голос, однако, никакой злости не выдал. Амадео неожиданно понял, что, упади сейчас на голову брата одна из книжных полок, он бы нисколько не горевал о нем.
– Ах да, - словно вспомнив, зачем пришел, мужчина положил на стол потрепанный листок, выуженный из папки.
– Вот условия сделки, на которую готов пойти господин Скендер.
Амадео даже не притронулся к нему.
– Я не собираюсь заключать с господином Скендером никаких сделок. Если он думал, что твой вид меня разжалобит, то ошибся. Если это все, покинь мой дом.
Лицо Лукаса перекосило так, что он стал похож на злобного хорька. От показной холодности и язвительности не осталось и следа.
– Твой дом?
– прошипел он.
– Ты украл его у меня! Украл у меня компанию! Забрал все, подлый крысеныш!
– Да, забрал, но ничего не крал, - ответил Амадео.
– Ты продал компанию и дом и получил деньги. Ты видишь в этой сделке что-то нечестное?
Лукас вскочил, папка упала с колен. Содержимое разлетелось по полу, несколько листов оказалось под столом, но Лукас ничего не замечал. Все затмила хлеставшая через край ярость.