Ничего личного. Книга 3.
Шрифт:
– Как Тео?
– спросил Ксавьер, принимая стакан у Джо.
– Оправился от шока?
– Уже давно, - улыбнулся Амадео.
– Я боялся, что его будут мучить кошмары, но он спит очень крепко.
– Он теперь в безопасности. Больше нечего бояться, - Ксавьер сделал глоток.
– Но было несусветной глупостью с твоей стороны соваться к Лукасу в одиночку.
– Прости, - покачал головой Амадео.
– Иначе я не мог. Знал, что Лукас может выкинуть любую мерзость, поэтому и не взял никого с собой.
– Сожалеешь о его смерти?
Амадео надолго
– Жизнь Тео мне дороже Лукаса, - голос странно сел, будто принц все еще не оправился от болезни.
– Я не хочу, чтобы мой сын все время боялся, что его похитят и сделают с ним что-то, только чтобы досадить мне. Уверен, ты тоже не хотел бы такого для дорогого тебе человека, - он на мгновение взглянул на Ксавьера, но тут же снова опустил голову.
– Лукас не остановился бы, я слишком хорошо его знаю. В следующий раз все могло бы закончиться намного хуже, - он выпрямился, залпом опрокинул в себя виски и поморщился.
– Я в порядке. Спасибо, Ксавьер.
– Если так, то окажи мне услугу, - усмехнулся тот.
– Убери это печальное выражение с лица. Оно тебе не идет.
Джо с любопытством прислушивался к разговору, не обращая внимания на снова начавших спорить приятелей за столиком. Полотенце в руках так и мелькало, он тщательно скрывал свою заинтересованность, тем не менее выставляя ее напоказ. Амадео знал, что это старый испытанный прием - посетители не выдерживали такого плохо скрываемого любопытства и выкладывали о себе все.
– Вы что-то хотите спросить, Джо?
– улыбнулся он.
– О, вовсе нет. Просто вы мне кое о ком напомнили, - Джо наполнил стаканы по новой и пододвинул их к Ксавьеру и Амадео.
– Давеча был тут один тип. Недавно потерял отца, так на него смотреть было страшно. Вот уж действительно бедняга. Говорит, поругался с ним незадолго до его смерти, но так и не успел извиниться. Теперь всю оставшуюся жизнь его будет грызть чувство вины, но так уж устроен мир. Никто не думает о последствиях. Никто.
Джо назидательно поднял вверх указательный палец. Ксавьер и Амадео молчали, ожидая продолжения. Джо понял, что подробностей от них не дождется. Пришлось рассказывать дальше в надежде, что они поделятся своей историей в обмен на его.
– Думал, он напьется вдрызг, но нет, всего пару бокалов пива. Рядом с ним ошивался какой-то человек, так тот вообще ничего кроме минералки не заказал. Трезвенник, - бармен пожал плечами.
– Хотя когда у тебя на руках великовозрастный ребенок, который постоянно хнычет: "Мне плохо, у меня болит голова, нет, теперь не болит, я сказал, живот, ты совсем обо мне не заботишься!", пить поневоле разучишься.
Амадео едва не расплескал виски, стакан с которым почти донес до рта.
– Прости, Джо, что ты сказал?
Ксавьер же молча смотрел на бармена. Тот поежился под стальным взглядом, мгновенно пожалев, что вообще завел этот разговор.
– Говорю же, нянька при нем была. Мужчина лет тридцати-тридцати пяти, лицо такое... с
Амадео переглянулся с Ксавьером.
– А этого опекуна, случаем, не Жан зовут?
– Вот! Точно! Он только его и звал без конца: Жа-а-ан, мне плохо, Жа-а-ан, я хочу конфетку, Жа-а-ан...
Амадео прислонил стакан к виску и шепнул:
– Подумать только... И когда это было, Джо?
– Несколько недель назад. Я его и запомнил как раз из-за его нянюшки. Ну и из-за истории, конечно. Очень печальная.
– А он не сказал, как умер его отец?
– спросил Ксавьер, закуривая.
Бармен на мгновение задумался.
– Сказал, конечно. Но с чего мне вам об этом говорить, ребята?
Ксавьер выудил из бумажника купюру и подтолкнул ее к бармену.
– Это развяжет твой язык?
Джо обиженно хмыкнул:
– Вы меня за взяточника принимаете, что ли?
– банкнота тут же исчезла в кармане черных джинсов.
– Конечно, он все рассказал, каким бы я барменом был, если бы не умел слушать? Его отца убили. Из-за бизнеса, кажется. Какой-то бандюган пришел и застрелил его прямо в рабочем кабинете. Сын предчувствовал, что этим может закончиться, даже предостерегал его, но тот не послушал. Они сильно поссорились на этой почве. И в следующий раз встретились только в похоронном бюро. Ну разве справедливо?
Ксавьер молча осушил стакан с виски. Амадео сделал то же самое.
За окном уже стемнело, огромное здание компании "Алькарас" было погружено во тьму - рабочий день закончился три часа назад. Секретарша покинула свой пост немногим позже - новый начальник настоял, чтобы она отправлялась домой и хорошенько отдохнула - в скором времени предвиделось много работы. Она не возражала - если начнется настоящая горячка, о выходных можно будет забыть на неопределенный срок. Впрочем, сверхурочные прилично оплачивались, так что пожаловаться было не на что.
Только в кабинете Валентайна Алькараса горел свет.
Сеймур сидел за столом бывшего босса и рассматривал фотографию, выуженную из бумажника. Отец улыбался в совершенно не свойственной ему манере - в глазах светилось настоящее счастье. Таким он становился только рядом с любимым сыном. На людях же всегда играл в неприступную скалу, которой боялись и большие лайнеры и мелкие рыбацкие суденышки, многие из которых разбились в попытке выйти в большое море бизнеса. До сих пор его имя внушало уважение и благоговейный страх.
До сих пор. Хотя после его смерти прошло уже больше месяца.
– Прости меня, - тихо произнес Сеймур, сжимая в пальцах фотографию. Отец улыбался, глядя на него.
– Прости, что я такой ужасный сын.
В дверь кабинета постучали.
– Простите, господин, - охранник вытянулся во весь рост, едва не прикладывая руку к несуществующей фуражке.
– К вам посетители.
– Так поздно?
– Сеймур спрятал фотографию обратно в бумажник и выпрямился в кресле.
– Кто?
– Господин Санторо и господин Солитарио.