Ничего святого
Шрифт:
и в поле — в пять, на вахте — в семь.
И вера им дана, и страсть!
Ну как таких не обокрасть?
(немного не по Чуковскому)
У меня зазвонил айфон.
— Кто говорит?
— Агафон.
— Откуда?
— Из православного храма.
Высылаем кокаина два килограмма.
Мы поняли из вашей фэйсбучной ленты,
что у вас есть клиенты.
Через час опять дребезжит мобила:
— Хелло, это Хиллари, жена Билла.
Давайте
У меня есть печеньки из Америки,
раздайте в Москве ботанам и задротам —
пусть пугают вату оранжевым переворотом!
А ещё вдруг срочный вызов из Кремля:
— Ты чё там лепишь за вирши, мля?
Напиши «Такого как Путин — два».
Заждались уже и менты, и братва!
А то смотри, загоним за Можай,
давай там, на власти не наезжай!
Потом выходили на связь:
лихтейнштейнский князь,
какой-то Хаим из раввината,
викиликс, аналитики НАТО,
не скрывая чеченского акцента,
социологи из Левада-центра,
и Меркель, и Биби, и даже Буш.
И все спрашивают какую-то чушь:
— Не хотите ли остров для солнечных ванн?
— Прикупите от полония антидот!...
Не пошёл бы ты нахуй, пранкер Вован?
Тебе, блять, номер дали не тот.
(день защитника от нападающих)
Весь разум мира скоро станет облаком
и подчинит себе и дух, и плоть,
и, радуя детей мультяшным обликом,
с мешком подарков явится Господь.
Не будет в нём ни корысти, ни ярости,
и, возлюбив и грешных, и святых,
с лекарствами от рака и от старости
пошлёт он в Русь архангелов своих.
И тут начнут Защитники Отечества
по ним из шахт ракетами шмалять —
к большому удивленью человечества...
дебилы, блять
(из-под ёлки)
Несмотря на рожденье Иисуса Христа,
ситуация в мире совсем не проста —
всюду войны, террор, нищета и порок,
и не поровну властью поделен пирог,
и мужчина с мужчиной ни разу не добр,
и их жёны порой ядовитее кобр,
и расстройство сплошное, и чад от их чад,
и похоже, что черви нас скоро схарчат,
хоть входили в контакт мы с Небесным Отцом —
на коленях, и раком, и в книгу лицом,
и вот так и вот эдак...
Но, как ни молись,
Бог не больше, чем инопланетная слизь.
(американ дрим)
Ночь висит над Белым домом,
пуст Овальный кабинет,
мир, привыкший быть ведомым,
в это время как бы нет.
Прислонясь к Мишель Обаме,
проглотив
сладко чмокая губами,
дремлет грозный президент.
Отрубились конгрессмены,
и сенаторы храпят.
Кто нагой, раскинув члены,
кто укутавшись до пят.
Адвокат и воротила,
коп и гангстер роковой,
и научное светило —
все давно на боковой.
Лишь слегка скрипят матрасы,
да порой выходит газ.
Трансы, геи, пидорасы —
в общем, всё не как у нас.
Небеса черны, бездонны...
Время близится к шести...
Спят и видят, блять, гандоны,
как Россию извести!
(казнь)
— Ты всё просрал!
— На всех ходил войной!
— Мы шваль и голь! — кричал ему народ.
— Из-за тебя из нас сочится гной!
А он в ответ, всходя на эшафот:
— Когда б не пьянство, воровство и ложь
под звон колоколов и вонь кадил,
когда б не гады из масонских лож,
о, как бы вами я руководил!
(дым отечества)
Гори, гори, моя еда,
еда пленительного вкуса,
жаль, что её везут сюда
не через брата-белоруса.
Уж он бы поменял ярлык
и перекрасил упаковку,
добавил бы белок в балык,
наклеил марки на морковку.
И стал бы полон рацион,
и всё бы пело и плясало,
а не валило бы в Цион,
где не сжигают даже сало.
(фемида)
И всё-таки собрали трибунал
и быстро зачитали приговор —
что да, виновен, ибо распинал,
сжигал, топил, расстреливал в упор.
Хоть адвокат и стоил стопиццот —
он отступил под натиском улик.
Эксперт проверил каждый эпизод,
и перечень свидетелей велик.
Казнить его! На стул! На эшафот!
И рукоплещет зал — и страшно рад,
что зло теперь исторгнуто, и вот
все смотрят в клетку — как там этот гад?
Ему же в пятницу уже гореть в аду?
Таким, как он, же точно места нет в раю?
А гад встаёт и громко говорит суду —
ещё меня святым объявят, зуб даю!
(социализм с человеческим лицом)
Как известно, работа — не волк,
зря так паришься ради неё ты —
проще деньги выпрашивать в долг
на жратву, на бензин для тойоты.
Что получишь в награду за труд?
Геморрой, депрессняк и подагру.
А бездельник немерено крут
и вином запивает виагру.
Это он лишь для вида тупой,
а на деле, как все паразиты,