Ничего святого
Шрифт:
протестует опасной толпой —
и попробуй ему возрази ты.
У него так ранима душа!
Так умильно заплаканы чада!
И маманя, окрошку кроша,
заблажит из кухонного чада:
— Справедливость! Свобода! Паёк!
— Все равны перед божеским оком!
И пока ты заводишь станок,
он кайфует в блаженстве глубоком —
Ведь оплатят ему все счета
и простят дармовые кредиты.
Никому не нужна нищета
и голодные злые
Так что помни, здоровье губя
и ругаясь, что всё, мол, обрыдло:
ты работаешь не на себя —
а на лживое, наглое быдло.
(некрофобия)
Однообразны как шурупы,
в живое ввинчивая твердь,
меж нами ходят-бродят трупы,
везде устраивая смерть.
Им ненавистны наши шутки,
и дым травы, и вкус жратвы.
Они невыносимо жутки,
неописуемо мертвы.
В их взглядах — ледяная бездна,
да ой ты гой, да степь да степь,
и с ними спорить бесполезно —
их надо в клетку и на цепь.
А как избавимся от мрази,
то как-нибудь, в любой четверг
покурим, выпьем и в экстазе
устроим всепланетный тверк.
(экспедиция)
Идя наитьем, на флюиды,
преодолев ряды преград,
к руинам древней Атлантиды
наш погрузился аппарат.
И видим мы в иллюминатор
каркасы зданий и антенн,
и тэц, и жэк, и генератор,
и входы в метрополитен.
Здесь было всё — и пели звонко,
и сюр, и порно, и гламур,
а нынче — мутная воронка…
Кто, кто поджёг бикфордов шнур?
Мегаломаны? Урки? Орки?
Кто свёл историю на нет?
И вдруг воскликнул юнга зоркий —
смотрите, вон российский* след!
___________________________________
*корейский *еврейский *чеченский
(бином ньютона)
Один не с теми попил чайку,
другой неудачно зашёл на мост,
а третий не знал, как быть начеку,
четвёртый не смог обойти блокпост,
а пятый — за день до речи в суде,
шестой — по дороге платить за газ…
Никто не знает, когда и где —
лишь тот, кто бабки взял под заказ.
(день ВДВ)
Гуляй, купайся, десантура,
в фонтанах праздничной Москвы —
от Пляс-Пигаль до Порт-Артура
известны подвигами вы.
И помнят геи на Таити
и трансвеститы на Бали
непредсказуемость соитий
и огребные звездюли.
Вперёд, вперёд и прочь с дороги
и узкоглазый, и семит —
вы мускулисты, словно боги,
непобедимы, словно СПИД.
На площадях, в аллеях Парка
вас
подруги, о которых жарко
мечтают внешние враги.
Но посягнувший будет ранен
не понарошку, а всерьёз.
Дрожи, заморский лютеранин
и тыщеглавый китаёз!
Деды когда-то побеждали,
и вам давно уже пора
уйти в намеченные дали...
Ура, десантники, ура!
(в кольце врагов)
Мои соседи — конченые мрази,
у них какой-то неуёмный зуд —
пытаются пробить меня по базе,
не попадал ли раньше я под суд,
Не лапал ли липучих малолеток,
не бычил ли на сбыче наркоты —
прессуют, в общем, суки, так и этак.
И родственники те ещё скоты —
Уж я их и кормил до пробки в горле,
и ставил им отборный самогон,
а после оказалось — ложки спёрли
и накатали жалобу в ООН.
Коллеги тоже подлые иуды —
завалят план, а валят на меня,
начальству лижут зад, живут на ссуды —
везде засада, подлость и грызня,
И если дело вдруг дойдёт до драки —
то у меня такое на уме!!!
что я один останусь в белом фраке,
а вы по горло будете в дерьме.
(бравада)
А перед дракой как кричал!
— Да я таких, как ты, кончал!
Да я дзюдо и тайквондо!
И знаю главных от и до!
Да на кого ты гонишь шлак?
Да ты никто и звать никак...
Но оказался трус и слаб —
подставил чад своих и баб,
никто на помощь не возник...
И после драки как-то сник,
ушёл в леса и одичал...
А перед дракой как кричал!
(последнее слово)
Под пытками расскажешь что угодно,
и вот вам убедительный пример:
вчера ругал я власти принародно,
клеймил, крича, пороки высших сфер,
Что всё украли жулики и воры,
и что страна несётся не туда,
и вместо дел сплошные разговоры,
и дорожают вещи и еда.
И наезжал истошно на Госдуму,
в которой то обида, то запрет,
а кто заплатит кругленькую сумму —
тому, наоборот, запретов нет.
Короче, выступал я негативно,
но как же быть, товарищ прокурор,
когда тебя пытают суггестивно,
когда повсюду мозговой террор?
Когда к глазам подносят зомбоящик,
а там Содом, Помпея и Донбасс!
И больно жмут внутри на важный хрящик,
и в пах попсой, и сериалом в глаз?
Под пытками расскажешь что угодно,
и признаюсь — вчера фигню я нёс.