Ничто не вечно под луной

Романова Галина Владимировна

Холодеть от ужаса ей не пришлось, все в ней успело замереть еще минут десять назад, когда она кралась сюда. Единственное, что ей мешало, так это жуткая жажда. Во рту мгновенно пересохло, язык, казалось, еще немного и свесится до груди, как у доброй бездомной овчарки, бродившей сегодня по ее саду. Для попыталась сглотнуть, но не смогла. Ну что ты будешь делать?! Хоть падай ниц на землю и хлебай прямо из озерца.

«Козленочком станешь!» — предостерегающе всплыла в памяти старая притча, и почти тут же родился ответ на нее. «Овцой я уже стала…»

Пить, конечно же, Аля не стала, но вот лицо, полыхающее от бега

и эмоций, все же в воду опустила. При этом она искренне надеялась, что видение исчезнет.

«Пусть я сошла с ума! Пусть это видение — результат не нашедшего освобождения либидо!» — молила она провидение.

Но видение не исчезало. Чуть в сторонке от пеньков лежал мужчина. Лежал он так, что ей были видны одни лишь его ботинки, чуть заостренными носами устремленные к небу.

Еле удерживая в вибрирующих руках фонарь, Алевтина черепашьими шагами двинулась к трупу. В том, что это труп, она почти не сомневалась. Не может же судьба устроить так, что это отключившийся вдруг пьянчужка. Нет!

Коли уж лежит кто на ее территории, широко раскинув ноги в дорогих ботинках, так это непременно — труп. И она была почти уверена, что знает, кто это".

— Кто же это тебя!!! — еле выдавила она, останавливаясь у бездыханного тела Шаталова. — Надо же было испоганить такую красоту!!!

Слова, истинный смысл которых вряд ли доходил до нее сейчас, срывались с ее губ сиплым свистящим шепотом. А взгляд, не в силах оторваться от ужасающего зрелища, застыл на монтировке, торчащей из правого глаза Виктора Ивановича. Вернее, глаз там был прежде.

Сейчас же из него торчал металлический штырь, прервавший беспроблемное течение жизни этого удачливого бизнесмена.

— Что теперь будет?! — жалобно пискнула Аля, обнимая себя руками и пятясь от страшного места. — Что теперь будет?!

Она с трудом заставила себя вернуться в дом. Как во сне, набрала телефон милиции и слабеющим с каждой минутой голосом вкратце изложила суть проблемы. Милиционер, дотошно выспрашивающий ее обо всех подробностях появления в ее доме Шаталова, не уставал время от времени ехидно интересоваться:

— И вы думаете, что вам кто-то поверит?

— Слушай ты!!! — рявкнула Аля, не выдержав его сарказма. — Мне еще представится случай ответить на все вопросы, так что…

— Так что? — хихикнул тот.

— Присылай наряд, — устало выдохнула она и повесила трубку.

Менты на сей раз были на редкость оперативны — прибыли едва ли не через пять минут. Во всяком случае, ей показалось, что не успела она повесить трубку, как окрестности огласил истошный вой их сирены. Прибывших было четверо. Деловито жующий что-то судмедэксперт. Старший опер, с серыми мешками под усталыми глазами. И два его помощника, в которых Аля безошибочно определила карьериста и неудачника. Они принялись сновать взад-вперед, щелкая фотоаппаратом. Казалось, еще немного — и они примутся обнюхивать все вокруг, включая ее самое. Глаза карьериста при этом светились едва ли не демоническим светом. Чуял, чуял, ментовская его шкура, сколькими звездочками попахивает это дело. Шутка ли: один из преуспевающих бизнесменов их города идет на свидание к леди, тоже не из простолюдинок, и в результате оказывается пришпиленным к земле шоферской монтировкой. А неудачник откровенно маялся. Ему бы сейчас бедному под боком у женушки посапывать, а не замерять следы и не отделять место происшествия сигнальной лентой. И лишь старший опер оставался невозмутимым. Молча пожевывая губами, он внимательно выслушал сбивчивый рассказ Алевтины и, понимающе кивнув, пригласил ее в дом. Там рассказ пришлось повторить, воспроизведя все в деталях.

— Выходит, он хотел вас изнасиловать? — вылез с паскудной ухмылкой карьерист.

— Ну… Со стороны, видимо, это так и выглядело, — промямлила она, краснея под проницательным оком старшего опера.

— И кто-то кинул в вас кирпичом, желая прекратить эту вакханалию? — Карьерист открыто потешался.

— Не в нас, а в окно, — поправила она его, чувствуя, что заводится.

— А может быть, это вы сами? — вкрадчиво поинтересовался неудачник, сразу став на голову выше в собственных глазах от неожиданно вставленного в разговор вопроса.

— Что сама? — выдохнула Аля. — Кирпич бросила?

— Да…

— А где я его, по-вашему, все это время прятала? В вырезе платья? Или, быть может, схоронила в животе у этой прелестно зажаренной индейки?

Неудачник, поняв, что ему очередной раз утерли нос, сразу сник и постарался сравняться со стеной, на которой он что-то внимательно разглядывал.

— Вы предполагаете, что тот человек, что бросил в окно кирпич, и тот, что совершал бегство по берегу озера, и есть убийца? — вставил опер, знаком приказав замолчать своим помощникам.

— Думаю.., да…

— А вам не удалось его разглядеть?

— Что вы! В такой-то темноте?! — округлила Аля глаза, стараясь изо всех сил не выдать нервной дрожи. — Я и труп-то не разглядела, пока не налетела на него…

— Понятно… — произнес опер излюбленное словечко всей ментовской братии.

Видишь ли, ему понятно! Да черта с два!

Ей вот совершенно ничего не понятно, хотя в том беглеце она отчетливо разглядела Сеньку.

Зачем ему было убивать Шаталова?! Что это ему дает?! Ее, Альку, подставить? Так дураку понятно, что женщина не может обладать такой силищей, чтобы вонзить эту штуковину в. глаз и буквально пригвоздить мужика к земле.

Может, месть за что-то?! Но она не могла даже предположить, что эти двое знакомы.

Одним словом, ничего она не понимала, потому и промолчала, а лишь недоуменно пожала плечами и руками развела.

— Придется взять с вас подписку о невыезде, — выдал напоследок старший опер, чем вконец озадачил ее.

Вот тебе и раз! Понимающим прикидывался, головой согласно кивал, а подозрений, оказывается, и не думал с нее снимать.

Аля откровенно занервничала. Пора, видимо, подумать и об адвокате. Ивана в известность поставить. Никак мужик не может на ноги встать. То одно, то другое…

Закрыв за милиционерами дверь, Аля накинула на плечи теплую кофту и начала слоняться по гостиной, время от времени бросая испуганный взгляд на зияющий провал окна.

Попробуй тут успокоиться, когда до утра еще добрых четыре часа, а вокруг бродит убийца, способный одним ударом проткнуть человека, словно жучка для гербария.

Под утро она все же забылась неспокойным сном, устроившись в глубоком кресле в углу гостиной. Подобрав под себя ноги, она уткнулась носом в сплетенные руки и попыталась прийти хоть к какому-нибудь выводу, но все поплыло под безудержным натиском сна, и незаметно для самой себя она отключилась.