Ничья по-английски. Исповедь эмигрантки
Шрифт:
Я поняла, что дела зашли слишком далеко после того, как однажды во время секса Роджер достал свой ремень и набросил мне на шею. В порыве страсти он затянул его слишком сильно, и мир вокруг меня погрузился во тьму. Я стала задыхаться.
— Пожалуйста, перестань, — попросила я, пытаясь поймать его за руку.
Но это было тщетно. Роджер был сзади, поэтому я не могла до него дотянуться. Борьба только усилила его пыл.
— Родж… по… по…жалуйста, — мне не хватало воздуха, и слова застревали в горле.
Никакой
И тут пришло ужасное понимание — он маньяк! Он может убить меня. И убьет, если его не остановить. Я запаниковала.
Заметив мои трепыхания, Роджер ослабил захват.
— Хочешь, чтобы я тебя отпустил?
— Дд…а, — теперь я могла только хрипеть.
— Да? Да? — он встряхнул меня. — Что ты говоришь?
— Да! — это слово обожгло мое горло.
— Тогда ты должна быть послушной девочкой и слушать, что говорит папочка, о’кей?
— О’кей…
— Хорошо, маленькая сучка. Тогда повторяй за мной. Я…
Готовая сказать что угодно — лишь бы снова нормально дышать — я просипела:
— Я…
— …всего лишь…
— …всего лишь…
— …маленькая…
— …маленькая… — каждое слово давалось мне с неимоверным трудом.
— …украинская…
— …ук…ра…инск…кая…
— …дешевая шлюшка! — закончил он.
Даже в этом полусумасшедшем, полумертвом состоянии я испытала шок. Он хотел, чтобы я сказала, что «Я всего лишь маленькая украинская дешевая шлюшка». Он, человек, которого я обожала!
Роджер дернул сильнее.
— Ну? Я жду! Говори, ты, шлюха!
У меня из глаз хлынули слезы — как будто кто-то открыл кран.
— Не слышу!
Нет, это было невозможно! Теперь я бы уже ничего не сказала — неважно, как сильно был затянут пояс. Страх прошел, и я больше не боялась глупо умереть в этой кровати. Потому что хуже быть уже не могло. Роджер убил меня своими кошмарными, жестокими, невероятными словами!
Заметив, что я затихла, Роджер прекратил пытку.
— Мария?
Я не ответила. Просто безжизненно лежала и молчала.
— Эй! Ты в порядке?
Даже при всем своем желании я ничего не могла сказать.
— Мария? — на этот раз взволнованный Роджер развернул меня. Как марионетка, я безвольно повисла у него на руках.
Увидев мое мокрое лицо, Роджер с облегчением вздохнул. Думаю, он уже решил, что я потеряла сознание или… ну, кто знает!
— Эй, эй! В чем дело? Ты плачешь? — он вытер мне щеки.
Не знаю почему, но этот знак внимания заставил меня зарыдать еще сильнее. Мое тело затряслось, как в сильнейшей лихорадке.
— Тихо, тихо! Перестань! Это же просто игра. Я думал, это тебя заведет, — он обнял меня — так нежно, как может сделать только любящий человек.
Эта перемена поведения была ужасной. Я абсолютно растерялась и потеряла чувство реальности. Роджер наигрывал какую-то странную, непонятную мелодию на моих чувствах, а у меня не было понятия, что ответить. Моя душа разрывалась.
Не помню, как я заснула в его руках, а он тем временем целовал и обнимал меня.
Я проигнорировала этот эпизод. По крайней мере, притворилась, что проигнорировала. Роджер ни о чем не вспоминал, но, чувствуя себя виноватым, превратился в невероятно заботливого мужчину: делал мне комплименты, держал за руку, обнимал, а однажды принес огромный букет красных роз. Это поведение продлилось некоторое время и вселило в меня оптимизм.
«Может, он все-таки понял? — наивно думала я. — Может, теперь все изменится?»
Но ничего не изменилось.
Новое разочарование последовало очень скоро — как-то утром на пороге дома появилась пожилая дама. Увидев ее, Роджер побледнел.
— Привет, мам, — выдохнул он. — Не ожидал, что ты сегодня придешь.
— Я принесла тебе свежую выпечку.
— А, спасибо, — Роджер выглядел сконфуженным. Он даже не попытался пригласить мать в дом.
— Можно войти?
— Конечно, конечно.
Сказав это, Роджер беспомощно оглянулся. Я могла прочитать на его лице безнадежное желание спрятать меня в буфете. Как будто его поймали с постыдной секс-игрушкой. Но почему? Я считала себя его девушкой. И встреча с родителями была нормальным атрибутом более-менее серьезных отношений.
Но Роджер, похоже, этого остерегался. Он довольно часто навещал отца и мать, но всегда один, говоря: «Я быстро, только на чашку чая!» Мне хотелось пойти с ним, но напрашиваться я не смела — у нас и без того было достаточно проблем. В нужный момент, когда он будет готов, мы сделаем это по обоюдному согласию, решила я.
А теперь время пришло — только вот отнюдь не по обоюдному и не по согласию.
— У, Роджер, кто это? — женщина заметила меня.
— Это? Моя знакомая, Мария. — Роджер выдавил из себя эти слова с явным трудом.
— Привет, Мария! — сказала женщина весело и непринужденно. Она явно не имела понятия, кто я на самом деле.
— Здравствуйте. Приятно познакомиться, — сказала я, улыбаясь так широко, как только могла.
— Мария, это моя мама, Кэтрин, — сказал Роджер глухим голосом.
— Приятно познакомиться, — повторила я и спешно добавила. — Чаю?
— У, да, пожалуйста, — Кэтрин присела и начала болтать с Роджером.
Он отвечал невпопад и казался очень растерянным. В его глазах застыла тревога. Что, черт возьми, происходило?
Однако Кэтрин не замечала напряженной атмосферы. Она беззаботно рассказывала Роджеру о том, как ходит в тренажерный клуб для пенсионеров, и, похоже, уже совсем обо мне забыла.
Но, когда я подала Кэтрин чашку чая, она про меня вспомнила.