НИДЕРЛАНДСКИЙ И БЕЛЬГИЙСКИЙ ДЕТЕКТИВ

Баантьер Альберт Корнелис

— Он и унаследовал его, но впоследствии передал Валерии за крупную денежную сумму.

— А такое возможно?

— Наследник может уступить замок, но только лицу, которое носит имя Далау. Или городу. По наследству замок может перейти только одному из мужчин рода Далау, а путем дарения или продажи может быть передан также и наследнице. Используя это право, Филип смог подарить его сестре, но она не имела права оставить его своим детям, если бы не была замужем за одним из Далау.

Пьер снова обратил внимание, как нервозно произнес Отто: «если бы не была замужем за одним из Далау».

— Кроме

вас и Филипа, есть другие наследники по мужской линии рода Далау?

— Был еще мой брат Антон, но он скончался восемь лет назад.

— У вас были племянники?

— Двое, но оба давно умерли.

— Однако Филип жив, насколько мне известно.

— Филип фон Далау не является моим племянником. Я ведь не брат Леопольда фон Далау, отца Валерии и Филипа. Правда, меня все здесь зовут дядюшкой Отто, но у нас с Валерией и Филипом более далекое родство: мой отец приходился дядей Леопольду фон Далау.

— Следовательно, если б Валерия захотела, чтобы ее дети унаследовали замок, она должна была бы выйти замуж за вас? И это — единственный вариант?

— Да.

— Вы говорили с ней об этом когда-нибудь?

— Говорили.

— И вы полагали, что можете жениться на Валерии, несмотря на то, что приходитесь двоюродным братом ее отцу? А вы не подумали о том, что это дальнее родство все же может оказаться помехой для подобного брака?

Лицо Отто фон Далау стало серьезным и бледным.

— Я думал об этом... — произнес он глухо.

— Вы предлагали Валерии выйти за вас замуж?

— Нет смысла отпираться, — ответил он, — в свое время в городе только об этом и говорили. Да, я просил Валерию выйти за меня замуж. Она отказала мне.

На лице Отто опять появилось надменное выражение. Он снова был воплощением холодной чопорности и высокомерия.

— Филип получил от Валерии денежные суммы, которые собирался вложить в какое-то дело? Или у него просто были долги.

— Он запутался в долгах...

— Проигрыш?

— Да.

— Где сейчас Филип фон Далау?

— Кто его знает. Может быть, в Мюнхене, в доме, который был когда-то городской ратушей, а теперь стал собственностью семейства Далау. Обычно он живет там. Дом этот принадлежал ему и Валерии.

— Вы не встречались с ним в последнее время?

— Нет.

— У Филипа фон Далау есть определенное занятие?

Глаза Отто фон Далау сверкнули злобой.

— По ночам веселится с девицами в баре или просаживает деньги в казино — вот и все его занятия. Он очень «занятой» человек!

— Если Филип фон Далау умрет, замок перейдет к вам?

— Да.

— И других претендентов, кроме вас двоих, нет?

— С тех пор, как умер мой брат, Антон, нет.

— Вы любите замок, не правда ли?

— А вас это удивляет? — в свою очередь спросил Отто фон Далау. — Он ведь принадлежал моим предкам!

— Когда вы узнали о долгах филина, не пробовали купить у него замок?

— Я говорил с ним об этом, — ответил Отто фон Далау глухим голосом, заметно волнуясь.

— Он запросил слишком большую цену?

— Кто это сказал?! — воскликнул Отто фон Далау.

«Видимо, так оно и было», — подумал Пьер.

— Но вы все-таки смогли бы его купить?

— Нет, — хмуро бросил Отто фон Далау.

— Кто из двоих наследников предложил вам управлять замком и остаться в нем жить — Филип или Валерия?

— Ни один из них! Они оба совсем забросили его. О чем только думает эта современная молодежь! Они, и Валерия, и Филип, не появлялись здесь с тех пор, как умер граф Леопольд, если не считать семейных торжеств, на которых им просто проходилось присутствовать. Я видел, что замок приходит в упадок, и предложил Филипу свои услуги в качестве управляющего. Он согласился. Валерия, став хозяйкой, ничего здесь не меняла, я бы сказал, это просто счастье, что замок перешел в ее руки. Город предложил купить замок, чтобы организовать в нем культурный центр с музеем и конференц-залами. Филип наверняка принял бы это предложение, и замок перестал бы принадлежать роду Далау. Я боялся, что и Валерия пойдет на это, но она отказалась, хотя нельзя сказать, чтобы замок был дорог ее сердцу.

— Может, у нее были на то причины?

— Молодость! — воскликнул Отто фон Далау с горечью, и голос его смягчился. — Она была слишком молода, — с сожалением произнес он, — и, как все сегодняшние молодые люди, полагала, что мир начался с нее, а все, что было раньше, ничего не стоит и может быть предано забвению. Но мир начался раньше, много раньше. Когда я гляжу на нынешнюю молодежь, мне иногда кажется, что настал конец света. — Глаза Отто сверкнули. — А этот ее братец — форменный мот! — И он добавил дрогнувшим голосом: — Но Валерия была прекрасна... Правда, она была немного странная девушка... Порой даже не поймешь, о чем она говорит.

— Как долго вы знали Валерию?

— По существу, с детских лет.

— Значит, она росла на ваших глазах?

— Да, мы довольно часто виделись.

— И после того, как Валерия отклонила ваше предложение, тоже?

В глазах Отто опять вспыхнул гнев, но он сдержался.

— Да... — тихо произнес он.

— Каким же образом вы ведете хозяйство? Содержите замок на деньги Валерии? Как вы их от нее получали? Вам приходилось время от времени встречаться с ней?

— Нет. Существует специальный фонд для содержания замка. Точнее, портфель акций, которым распоряжается нотариус Боймлер. Замок как раз и содержится на доходы от этих акций. Фонд существует с тысяча девятьсот четырнадцатого года. Акции не могут быть проданы, и деньги, которые от них поступают, не могут быть использованы ни на что другое, кроме как на содержание замка. Излишки поступают обратно в фонд. Нотариус регулирует все это. Я не получаю из фонда наличных денег. Я представляю нотариусу счета, а он их оплачивает. Фонд принадлежит замку, никто не может получить из него ни цента наличными, даже владельцы замка. Все эти условия отражены в имущественном акте.

Отто повернулся к Пьеру.

— Вы любили Валерию? По-настоящему любили?

— Да.

— Потому теперь и взялись вести это расследование?

— Да.

— Вы хотите найти убийцу и привлечь его к ответственности? Иными словами, хотите наказать его?

— Нет... Нет... Наказание отнюдь не главная моя цель. Я хочу понять, для чего кому-то понадобилось убивать Валерию фон Далау. — Пьер замолк на минуту, потом спросил напрямую: — Действительно ли Филип фон Далау такой плохой человек, как вы говорите?