Нигде
Шрифт:
— Не связывайтесь. Впрочем… Человек он талантливый, гений, можно сказать, но вот тут… — старик постучал себя по лбу, — что-то совсем у него странно. НСБ его преследует, еще там что… Иные миры какие-то… Меня он тоже пытался в свою веру окрестить, да не вышло.
— А зачем его НСБ преследует?
— Да какое там НСБ, выдумывает все. Но молодежь к нему какая-то ходит, слушают его, верят… Жаль ребят. Вы мне лучше скажите, как похмеляться будете?
— Ну так, как-нибудь, — невнятно пробормотал Макс, — сейчас решу.
— Мой вам совет: капустным рассолом и стопочку водки с перцем. Только холодненькой…
— Спасибо, обязательно последую вашему совету. Но пока извините: работа…
— Это да, — согласился старик, — работа — дело важное. Опаздывать нельзя. А как тут не опоздать, когда кругом одни пробки…
Макс прошел мимо низеньких заборчиков с бушующей за ними зеленью, обогнул клумбу с яркими красными цветами, то ли пионами, то ли еще какими-то.
Пробок, несмотря на раздраженные уверения академика, сегодня не было. Лебедев приложил ладонь к замку, открыл дверцу и сел в машину. Ехать никуда не хотелось. Вернее, было непонятно, что делать: куда ехать и зачем. Может, стоило вернуться к Ватутину и поговорить с ним по поводу НСБ? Очень странная история… Но вряд ли такой параноик, о каком только что рассказывал старик, будет беседовать с полицейским о своих проблемах. Все-таки не стоило сразу заходить к нему с удостоверением. Можно было попытаться представиться, например, кем-нибудь из ЖЭКа, попытаться его разговорить… Макс вздохнул. Да и старика не мешало бы расспросить поподробнее. В чем суть идей Ватутина? Может, это как-то связано с этим странным сном? Хотя, если бы Ватутин что-то знал про сны, то, наверное, разговаривал бы как-то по-другому. А он отреагировал совершенно равнодушно.
Макс еще немного посидел в автомобиле, и решил, что, наверное, на службу он сегодня не пойдет. Как-никак свадьба, ребята поймут. Потом всегда можно отработать лишнюю смену.
Он достал коннектор, ткнул в страничку Милы, но та не поднимала трубку. Странно, уже, кажется, должна была проснуться… Макс отложил трубку, но через минуту схватил ее снова и набрал Милу. Но в ответ опять лишь звучала какая-то дурацкая мелодия.
Интересно, вот как люди жили раньше, когда еще не было коннекторов и даже их предшественников, громоздких телефонов с уходящими в стену проводами? Когда было невозможно в тот же момент, когда захотелось, узнать, где находится близкий тебе человек, чем занят, что за настроение у него? Когда было невозможно сказать что-то, что ты хочешь сказать именно сейчас? Терпеть до вечера, когда все равно все вернутся домой? Но до этого времени слова перегорят, потухнут, превратятся просто в слова. В которых нет нужной эмоции. Интересно, как это было тогда? Становились ли от этого отношения лучше, или люди были дальше друг от друга? Макс вспомнил какую-то глупую книжку, прочитанную еще подростком. Там героиня говорила, что женщина должна оставаться для мужчины вечной загадкой, иначе любовь потухнет, исчезнет. А какая здесь загадка, если с помощью небольшого кусочка пластика, набитого электросхемами, ты, вольно или не вольно, приближаешь к себе человека на максимально возможное расстояние? «Эх, — улыбнулся Макс, — будь я роковой женщиной, я бы никогда не пользовался коннектором, пусть бы мои мужчины беспокоились, думали, где я нахожусь, изводились бы…» Но Мила, хотя и не была женщиной роковой, так трубку и не снимала. Макс глянул на часы: может, быстро метнуться домой и проверить, как там Мила? Хотя, по сути, что может произойти? Просто сам перенервничал, вот и лезет в голову всякая чушь. «Просто она еще спит — и все!» — сказал себе Макс. Бросил коннектор на соседнее сиденье, включил на лобовом стекле полупрозрачную проекцию заднего вида и стал отъезжать от обочины. Похоже, все-таки сегодня ему судьба велит ехать в участок.
Он пропустил несколько летящих по дороге автомобилей и пристроился за небольшой синей машинкой, которую вела симпатичная блондинка. У заднего стекла в ее машине лежала целая свора плюшевых игрушек: жираф, парочка медведей, виднелся ярко-розовый бок неизвестного науке животного. Девушка, видимо, не пользовалась автопилотом и вела машину рывками, то притормаживая, то снова набирая скорость. Очередной раз затормозив, чтобы позволить ей совершить маневр, Макс глянул в маленький экранчик заднего вида и обнаружил почти за собой, всего на пару машин позади, большой черный внедорожник. Он попытался сначала увеличить изображение, а потом и вовсе переключил его на лобовое стекло. Но, увы, того, кто был там за рулем, — не разглядеть.
Эти внедорожники, называвшиеся «Мамонт», весьма быстро стали культовой машиной. Выпускать их начали всего несколько лет назад, на белорусском заводе где, как говорили в рекламе, раньше изготавливали танки. Неизвестно, правда это или нет, но внедорожник, и в самом деле, по своей мощности мог тягаться с хорошим танком. А по роскоши — вполне делал трансатлантический авиалайнер. Разъезжали на таком две категории граждан: владельцы преуспевающих сельхозпредприятий и агенты НСБ.
Одной из фирменных фишек «Мамонта» были тонированные «в бетон» стекла. Причем изнутри они просматривались отлично. Убедившись, что водителя ему не разглядеть, Макс убрал изображение со стекла и начал смотреть на дорогу. И вовремя: девушка в синей машинке снова резко затормозила, и
Если бы Макс не увидел этот странный сон, то, наверное, не обратил бы на черную железную тушу, плескающуюся в экранчике словно кит в бассейне никакого внимания. Теперь же он внимательно следил за «Мамонтом», надеясь, что на каком-нибудь из поворотов тот все-таки свернет в сторону. Но внедорожник сидел у него на хвосте как приклеенный. Второй светофор, третий, четвертый…
Стоя в среднем ряду, Макс вбил в автопилот поворот вправо. Тот высказал что-то нравоучительное. Но соседи, видимо, также ехали на автопилотах, и компьютер, согласовавшись с ними, все-таки повернул машину в узкую улочку. Внедорожник, как показалось Максу, на секунду замер на повороте, но потом продолжил движение прямо. Значит, все-таки показалось. Так недолго и параноиком стать. А все из-за какого-то сна…
Макс вздохнул. Эх, рвануть бы сейчас за город, домчаться до небольшого озерка в лесной глуши, искупаться — и сразу назад. На автобане Макс никогда не включал автопилот, а рулил, набрав максимальную скорость, сам. К счастью, в полицейских машинах еще осталась эта функция: ограничения скорости у них не было. Макс вспомнил, как ему открыл это развлечение один из бывших коллег.
Лебедев тогда только пришел в полицию, буквально пару месяцев назад. Работал в патрульно-постовой службе. Однажды его напарник Альберт, когда кончилась патрульная смена, вместо того чтобы отправиться в полицейский участок, повернул в сторону пригорода. «Эй, мы куда?» — удивился Макс. Альберт хитро покосился на него: «Погоди секунду, сейчас все узнаешь». У выезда на трассу, он щелкнул несколькими клавишами на бортовом компьютере, вбил какой-то код и вышел из машины: «Меняемся». Макс с недоумением сел за руль: «И что теперь?» — «Вон, впереди дорога, поехали». Макс, хотя ничего и не понял, сел на водительское место и вырулил на пустое шоссе, — «А теперь газуй, и на полную». Макс стал выжимать газ, и скоро скорость не только дошла до максимально разрешенной на трассах, но и превысила ее. В два раза, а затем и в три. Руль рвался из рук, машину трясло, в открытых окнах ревел воздух. Макс с удовольствием поехал бы помедленнее, но сидящий рядом Альберт внимательно следил за спидометром: «Ну-ка не тормози! Газуй, газуй, газуй!» И в какой-то момент, когда стало уже совсем жутко, Макс почувствовал, как страх совершенно неожиданно превращается в радость. «Э-ге-ге-гей!» — заорал он в окно, в сторону пустых полей. Альберт рассмеялся: «Всё, останавливай! Обратно я прокачусь!» Часто потом, когда от быта становилось совсем тошно, Макс выезжал на трассу и врубал скорость на полную. За город мало кто ездил, дороги были практически пустые, к тому же автопилот задолго предупреждал, если кто-то едет навстречу. Но все-таки, чтобы не рисковать, Макс чаще ездил кататься на Чертову дорогу. Этот странное шоссе обрывалось внезапно, и вообще было непонятно, зачем, с какой практической целью его построили. Это место тоже показал Максу Альберт. Чертовой дорогой прозвали его люди, собирающиеся здесь ночами «погонять». Они специально покупали машины, чтобы взломать электронную начинку и снять скоростные ограничения. Это было незаконно, и потому такие фанатики езды хранили свои автомобили в заброшенных гаражах. Друг к другу они обращались не по именам, а по прозвищам, и мало кто из них знал, чем занимаются в жизни их приятели. Одно время Макс частенько гонял по этой трассе днем, но так ни разу и не побывал здесь ночью. А было бы интересно… Хотя полицейскому связываться с людьми, нарушающими законы, наверное, все-таки не стоило. Хотя законы, конечно, были глупые.
Макс задумался о государстве: почему они сделали жизнь такой безопасной для нас? В этом, конечно, нет ничего плохого, но излишняя опека, рано или поздно, надоедает. Такое ощущение, что государство считает нас кем-то вроде несмышленых детей… И это, естественно, вызывает особые формы протеста. Скажите, кому могли бы помешать люди, гоняющие по пустой дороге? А между тем, будь они пойманы, их судили бы по статье 134: «Умышленное создание ситуации опасности для собственной жизни».
Около дороги было небольшое кристально чистое озеро… Но, пожалуй, сегодня не тот день, когда можно расслабиться.
Макс оторвался от своих мыслей, когда на экране автопилота замигал значок полицейского отделения: «Вы прибыли на место. Автопилот сейчас найдет на стоянке пустое место и запаркует машину. Если вы хотите сделать это самостоятельно, нажмите „отмена“».
— Паркуйся сам, — сказал Макс, — у меня сегодня, похоже, еще много дел и без этого.
Глава 8
Все сначала
Восемнадцатое отделение полиции, в котором служил Лебедев, было весьма знаменито. Построили его почти сто лет назад, в 1932 году. Проект был особый, показательный: власть хотела ввести новые стандарты для помещений полиции. Вернее, тогда она называлась «милиция». Громадные окна, высокие потолки, небольшое служебное кафе на третьем этаже с выходом на крышу, где располагались солярий и небольшой уютный садик…