Нигде
Шрифт:
— Дурят? Отлично. Предлагаю и нам развлечься…
Ким открыл дверцу машины и сделал вид, что хочет выйти.
— Все, все, все… Все нормально, ребята, — замахал руками Тыца, — просто шутка. Вы были очень любезны. Черт. Я проспорил приятелю две кружки пива.
— Не рекомендую так больше шутить, — сказал Антон, — не забывайте, что мы на службе.
Тыца толкнул Макса в бок:
— Ну что, двинули, — и подмигнул ему: — Видал?
— Тот, что был за рулем — это мой напарник. Бывший. И друг. Именно он предупредил меня о засаде НСБ в участке. А в предыдущий
«Или, — он вдруг с ужасом осознал, — в настоящей жизни. А сейчас…» Но Тыца прервал ход его мыслей:
— Это жизнь, Макс. Наша жизнь. Она такова. Эх… пойдем, правда, перекусим, что ли? Хотя у всех и утро, я уже умудрился устать как собака. И проголодаться как волк.
— Мы, кажется, с тобой недавно ели?
— Ха, — сказал Тыца, — это когда было!
— Сегодня, — улыбнулся Макс, — всего несколько часов назад…
— Ну, это еще сколько ждать. Надо пока подкрепиться. А здесь поблизости есть одно милое кафе…
Кафе и в самом деле оказалось поблизости. Но назвать что-то подобное «милым» мог, пожалуй, только Тыца. Это было какое-то безумное буйство хай-тека, бред обожравшегося кактусов архитектора, свихнувшегося на пластике, бетоне и стекле. Громадные пластиковые конструкции красного и зеленого цвета, подпирающие высокий потолок, колор которого от левой стенки к правой постепенно переходил из голубого в розовый. Высокие столики, созданные из полированной стали, росли прямо из стен и больше напоминали больничные каталки, чем столики в кафе.
— Миленько, — ухмыльнулся Макс. — Я, безусловно, не особо верил всяким теориям, что определенный цвет стен или посуды может угнетать аппетит, но, попав в это кафе… Короче, это очень правдивая теория!
— Макс, ты не представляешь, — Тыца отодвинул принесенное официантом меню в сторону, даже не заглядывая в него, — это лучшее место в городе, где готовят спагетти. Не знаю, как у них это получается, но, поверь мне, единицы и нули в их макаронах замешаны в абсолютно правильной пропорции. Обожаю сюда приходить. Хотя вот соус я бы немного переписал. Апгрейдил бы его. Ты, кстати, как? Научился уже есть? Куропатки пошли впрок?
— Научился, — кивнул Макс.
— Ну, тогда так, — Тыца подозвал официантку с автоматической улыбкой и равнодушными глазами, — мы вот что закажем. Две порции спагетти, к ним два ваших фирменных соуса и… Макс, ты будешь мясо или овощи?
— Да все равно. Последую твоим рекомендациям, — Макс с любопытством рассматривал посетителей. Публика здесь собиралась весьма примечательная. Было непривычно много молодежи, и вся молодежь была какая-то необычная. Парни в странных шляпах, в блестящих костюмах, с узкими галстуками. Девушки в длинных роскошных платьях или, наоборот, в спортивных костюмах, но тоже, судя по виду, весьма дорогих.
— Ты чего рассматриваешь? — Спросил Тыца, после того, как официантка приняла заказ.
— Публику. Уж больно народ здесь какой-то странный…
— А
Паста, и в самом деле, Тыца был абсолютно прав, была великолепна:
— Никогда не ел таких вкусных макарон, — сказал Макс, набивая себе рот. — А вот по поводу соуса ты прав. Чего-то ему недостает.
— Знаешь, я всегда жил с ощущением, что все вокруг какое-то не такое. Недоделанное что ли. Несовершенное. Прямо как у Ницше — бог умер… человечество осталось одиноким, незавершенным.
— Я вот думаю, что это не бог умер. — Макс кивнул. — Помнишь запись?
— Думаешь, человечеству настал конец? А мы тут, типа, в раю? Или где-то там, где все до конца так и не доделано? — Усмехнулся Тыца.
— Думаю, что если мы выберемся отсюда — найдем ответ, — кивнул Макс и увидел, как за стеклянной стеной кафе набирает зигзагами высоту, борясь с ветром, белый полиэтиленовый пакет. Макс вздохнул: он прекрасно помнил, где уже видел что-то подобное.
— Слушай, Тыца, — он внимательно посмотрел на приятеля, — скажи мне, что ты думаешь по поводу той записи, что мы сегодня увидели?
— Что думаю? — удивился Тыца. — Ничего не думаю. Мне гораздо интереснее, почему она произвела на тебя такой эффект. Ты когда предыдущий диск посмотрел, что-нибудь подобное было?
— Нет, — покачал головой Макс.
— Значит, в этих двух записях был вложен какой-то ключ, который активировал записи… ну, то есть какие-то зоны твоего мозга, и у тебя появились воспоминания о твоей прошлой жизни. Ты, кстати, больше ничего не вспомнил?
— Пока нет, — поморщился Макс, — какие-то обрывки только, сумятица. Когда я пойму, что мне есть что рассказать, я сразу это сделаю, не беспокойся.
— Понятно, — задумался Тыца, — значит, активировались воспоминания двумя ключами. С одного диска и со второго. Но, по всей видимости, они должны были следовать в другом порядке. Если бы сначала посмотрел второй диск, то, возможно, воспоминания были бы у тебя более стройными… А вот еще вопрос…
— Слушай, Тыца, это, конечно, все хорошо, — прервал его Макс, — но скажи мне все-таки, что ты думаешь про то, что мы видели?
— В смысле про катастрофу? Ничего не думаю. Мы вообще не знаем, что это была за запись. Компьютерная графика, документальная и в самом деле съемка… Нет смысла пока об этом думать.
— Ну как нет смысла думать. Если Земля погибла… — Макс произнес это вслух и почувствовал, как вздрогнул.
— Никогда не пытайся решать задачи, которые ты на данном этапе решить не можешь. Вот, представь, что я сейчас возьмусь за голову и начну стонать: «Ах, Земля погибла, что же нам делать?» Это нам поможет? Нет. И потому необходимо делать как раз то, что мы сейчас делаем. То, что мы в силах сделать. Я вообще думаю, что зря мы всей компанией эту запись посмотрели. Ты видел, какое впечатление это на народ произвело?