Нигде
Шрифт:
— А кто тебе дает эту мастерскую? — Агата не столько что-то поняла, сколько почувствовала, что дело не чисто.
— Да какая разница, — смутился Амаль. — Ну, предположим, что твои знакомые «братья».
— Ты что, собираешься выполнять их заказ?
— Да я тебе это уже давно сказал. За пустяковое дельце они платят весьма приличные деньги. Ты же знала, что за возмущение!
Агата даже задохнулась, то ли от возмущения, то ли от ужаса.
— Да ты совсем с ума сошел! После того, как к нам пришла НСБ! Надо мотать из города!
Амаль поморщился, словно у него внезапно разболелся зуб:
— Послушай! Мотать надо, да. Но не сейчас, когда они так и ждут, что мы это сделаем, и просто возьмут нас на выезде. Уж поверь мне, что любые пути сейчас закрыты. И дороги, и поезда… Все контролируется и проверяется. Надо выждать несколько дней, чтобы у них пропал охотничий азарт, чтобы им стало скучно внимательно высматривать нас в толпе. Чтобы они решили, будто мы на самом деле проскочили у них перед носом и исчезли. Вот тогда можно тихонечко уехать. Только так.
— Но!
— Погоди. Дослушай. Мы все равно будем сидеть эти несколько дней без дела. И коли так, то почему бы не заработать свою трудовую копеечку? То, что я собираюсь сделать, никак не подставляет нас, никак не выводит на наш след. Это просто еще один способ заработать, который ничем не отличается от обычного, от того, как всегда делали. А что уж ситуация такая сложилась — так это не имеет к нашему делу совершенно никакого отношения.
Агата помолчала секунду, стараясь погасить в себе что-то, кричащее внутри во все горло «Опасность! Опасность! Нельзя так рисковать!!!» и заговорила, стараясь выглядеть спокойной и рассудительной.
— Я, Амаль, понимаю, что ты говоришь очень логично и тебя не переспорить, но все-таки, поверь, лучше бы посидеть тихо. Ты разве не знаешь, что такое случайность? Какой-нибудь полицейский проверит у тебя документы и… Да и вообще уверена, что твое лицо сейчас ищет любой человек в форме. Если уж к нам в гости пришла не обыкновенная полиция, а НСБ, то дело очень серьезно. Так же как и с Мигелем — почему там была НСБ? Может, они знают гораздо больше, чем нам кажется? И японец еще этот, с белым лицом… Я против, и вообще…
— И вообще… — передразнил Амаль. — Давай все-таки слушать меня. Хотя бы потому, что опыта у меня в таких делах несоизмеримо больше. Да и по жизни я, кстати, перенес гораздо больше, чем ты. Так что знаю что делаю.
— Ты хочешь, чтобы и меня арестовали?
— У нас сейчас мало денег.
Амаль поймал взгляд Агаты, направленный на его набитый рюкзак.
— Да, мало. Или, вернее, недостаточно. А эти люди платят вполне хорошую сумму. А, представь, уехали мы куда-нибудь, затаились, прожили, например год, в свое удовольствие. И тут деньги у нас закончились. И что? Снова идти на дело? Никаких наводок у меня уже не будет. Действуем, значит, на свой страх и риск. И нас арестовывают. В какой-то дыре, за какой-то пустяк. Разве это не более обидно, а?
— Да ни на какое дело мы не пойдем! Будем
— Послушай, Агата. Это ты, может, хочешь зарабатывать себе на жизнь. А я не хочу. Я хочу просто спокойно жить, наслаждаться этим жалким миром, пытаясь получить от него максимум удовольствия. Вот и все. Я свое уже отработал. И грузчиком был, и курьером, и еще черт знает кем. Больше не хочу.
— Но у нас же пока есть какие-то деньги! Мы можем купить какой-нибудь бизнес и ничего не придется делать!
— Ну предположим. Но все-таки, чтобы купить бизнес, с которого можно жить уж не совсем беззаботно, но, хотя бы, более-менее не впроголодь, нужны деньги. И такой суммы у нас сейчас нет. А с этим заказом — положение если и не исправится, то будет значительно лучше.
Агата уже приготовила очередной аргумент, но Амаль поднялся из-за столика, со скрипом отодвинув стул, и кивнул в сторону двери:
— Все, идем, нам надо ехать.
Они молча вышли из кафе, оседлали велосипеды и покатили дальше. Агата пыталась пару раз пристроиться сбоку к Амалю и продолжить разговор, но он неизменно набирал скорость и отрывался.
— Пойми, я ничего не хочу обсуждать. Я уже все для себя решил. У тебя, кстати, есть деньги, и если ты со мной не согласна, то можешь ехать одна.
— Одна?! — От неожиданности Агата нажала на тормоз — и велосипед остановился. — То есть как это так?
Амаль выругался и заложил по дороге широкий разворот. Проезжая мимо Агаты, он покачал головой, ни на секунду не притормаживая:
— О женщины, если вам надо добиться разговора, то вы все равно это сделаете.
И продолжая нарезать круги вокруг Агаты, продолжил:
— Пара может существовать на вполне определенных условиях, Агата. И помимо любви и всего там прочего, понимаешь ли, должен быть один человек, который все решает. Если это не так — то ничего хорошего никогда не выйдет. А будет с каждым днем все только хуже и хуже. И я считаю, что в нашей паре человек, который принимает решения — это я. Если согласна — добро пожаловать на борт. Нет — то лучше расстаться прямо сейчас, здесь, вот на этой улице. Потому что дальше все будет хуже и больнее. Я тебя люблю, но ситуация складывается именно такая. И можно поступать только так, как сказал я, и не иначе. Твое решение?
Агата помолчала, чувствуя, как ее глаза наполняются слезами, а к горлу подкатывают всхлипы. Она проглотила их и кивнула.
— У меня уже закружилась голова от твоих… Ладно. Принимается. Значит, я на борту.
Ключи от обещанной мастерской Амаль забрал у какой-то странной старухи, в малиновой шляпе с цветами и длинном розовом плаще. Агата дожидалась его в сквере на противоположной стороне улицы и не могла отказать себе в любопытстве посмотреть на эту встречу. Амаль, по всей видимости, со старухой знаком не был. Они чинно кивнули друг другу, и она молча протянула ему ключи.