Нихилени
Шрифт:
— Да, времени ещё много, — согласилась Красавица. Её стал неожиданно тихим, из него исчезло всё кокетство. Ан положила брошь на колени.
— Ты уже показывала её отцу?
Красавица опустила голову и враз как-то посерела и осунулась.
Перед Ан теперь сидела не весёлая кокетка, а её старшая сестра, не очень счастливая и уставшая девушка.
— Ему не понравилось. Он сказал, что я не выдержала симметрию, и что я… Он сказал, что я сделала не по… не по эскизу, — Красавица медленно достала из сумочки аккуратно свернутый лист бумаги и протянула Ан. — Сама смотри.
Ан развернула. На листе твёрдой
— А где твой эскиз?
Красавица пожала плечами.
— Папа сказал, что он не очень хорош.
— Не знаю, твой был лучше. Это вообще ни о чём, — Ан покрутила лист. — Точо такую же можно тремя командами нарисовать, растянуть по осям и отдавать в цех на штамповку.
— Но папе не понравилось.
— Может быть, у него было плохое настроение.
— Настроение не может быть плохим всё время.
— И что он тебе сказал? — Ан сложила рисунок.
— Чтобы я переделывала. Всё переделывала.
Ан нахмурилась и кинула рисунок в мусорную корзину.
— Забудь и ничего не исправляй. Ты будешь выставляться от своего имени, а не его, — она встала, положила руку на плечо сестры и встряхнула девушку. Кудрявая голова Красавицы мотнулась, как у цыплёнка.
— Я не могу, — она зажмурилась.
— Можешь, разумеется. Он придирается к тебе!
— Он справедлив.
— Он сам не знает, чего хочет, — Ан завернула брошь обратно в замшу и убрала её в карман сестры. — Будешь его слушать, будешь до конца жизни подстраиваться под его придирки.
— Он мой отец.
— И что? Родители бывают разные.
— Но не в нашей семье.
— Не знаю. Уж прости, но твой такой один. У Ювелира отец нормальный, у Лаборантки тоже, мой вообще… доволен всем, что я делаю. Может быть, проблема всё-таки не в тебе?
Красавица как-то странно посмотрела на неё, и Ан смутилась. Она поспешно оглянулась в поисках телефона и ключей.
— Я иду обедать, извини. Сегодня не завтракала.
Красавица несколько мгновений смотрела на Ан, потом слабо
улыбнулась.
— Она тебе понравилась?
— Да, — ещё раз соврала Ан.
— Тогда возьми её, — Красавица достала брошь из кармана.
— Я… — Ан замялась. Мало того, что вещица ей совершенно не нравилась, брошь наверняка была дорогой. Ан не знала, сколько стоят эти блёстки, но на руках у неё лежала не дешевая поделка маленького ребёнка, которому достаточно для счастья дешевых камушков из пластика. Подарок выходил непростым, а когда ей дарили что-то дорогое, Ан начинала чувствовать себя обязанной дарителем. Быть кому-либо обязанной она ненавидела. Хватит уже Дедушки в её жизни.
— Бери, я дарю её тебе. А отцу сделаю другую, — Красавица решительно вложила брошь в руку Ан, сжала пальцы и выбежала из комнаты прежде, чем та успела подобрать хоть какие-то слова для отказа. Брошь осталась в руке. Ан ещё раз посмотрела на неё. Брошь, как брошь. Много блестящих камней, да и только. Она вряд ли такое наденет. Возможно, пару раз, пока сестра не забудет об этом подарке. Ан убрала брошь в пустой ящичек для мелких деталей, и ее внимание вернулось к разобранному дрону. Было бы неплохо собрать его побыстрее, пока Умник не разнылся, что она забыла.
12
Против волшебника с тварями Ан могла выставить только себя, найденный дробовик и Кела. В себе она не сомневалась, а вот в оружии, если оно не заклинит, быстро закончатся патроны. У верного Кела сломана лапа и он не так быстр, как мог бы быть. К тому же Ан понятия не имела, насколько силён волшебник, как далеко продвинулся в своих знаниях, не был ли он сумасшедшим.
…Больше всего её волновало, кто он такой.
Со времён падения Благодетелей, она не встречала людей, которые могли бы подчинить себе серую тварь. Ан долгие годы была уверена, что последний умелец погиб в тысячах километров отсюда, в другой жизни и на берегу иных морей. Возможно, слухи о смерти некоторых мастеров были преувеличены. Возможно, кто-то из них оставил приемников. Возможно, кто-то украл секреты…. хотя это маловероятно. Серые твари создавались в другое время и были баловством, дурной фантазией, вплощённой в жизнь. Никто не предполагал, что мир рухнет, эти твари окажутся без присмотра и примутся всерьез досаждать людям.
…мог ли хозяин тварей искать именно ее? Ан не очень хотелось думать об этой вероятности.
На лестнице, где остались лежать убитые Ан твари, уже начало пованивать гнилью. Ан сняла щиток маски и принюхалась. Прохладный воздух пах сладостью твари и первыми нотками её разлагающейся крови. К утру тут будет стоять страшная вонь.
Она оглянулась на коридор. Окно, через которое напал чёртов колдун, выходило на задний двор театра. Чтобы сделать обманку, он должен был либо видеть их окно, либо быть достаточно близко, чтобы представлять, куда именно отправлять послания. Она быстро спустилась вниз, мимо тел двух шептуний, к маленькой железной двери во двор, спрятанной под лестнице. Как Ан и ожидала, старая дверь из листа железа была отогнута наружу ровно настолько, чтобы в неё протиснулась серая тварь. Ан осторожно выглянула в проём. Двор позади театра был самым простым, одним из тысяч однообразных дворов этого города. С трёх сторон его окружали дома-ульи с рядами пустых окон. На растрескавшихся камнях и асфальте кое-где стояли остовы автомобилей. Мародёры ещё не забредали сюда в поисках наживы, и они выглядели почти целыми. Даже в окнах кое-где целые стёкла. Мародёры не добрались сюда? Отвадили твари?..
Откуда мастеру зверей было удобней всего управлять своими питомцами, а потом угрожать им? Ан бы расположилась в пустой квартире дома-улья, но вид домов внушал ей опасения. Если она правильно узнала мощные пропорции и высокие вертикальные окна, в этих старых домах все перекрытия деревянные. Без ухода они давно сгнили и рухнули. Ан прикинула расстояние до стен. Нет, всё-таки слишком далеко. Значит, её противник где-то на земле. Если бы она была колдуном, то спряталась бы за одним из остовов автомобилей рядом со старой трансформаторной будкой посреди двора. Отсюда не потерять связь с тварями и в случае беды можно бежать.