Никодимово озеро
Шрифт:
Алена растерянно посмотрела на Сергея.
— Они ее тоже хотели убить. — Сергей показал на Алену. — Сейчас.
Она подвернула рукав, чтобы Гена увидел окровавленный платок.
— Н-да!!! — обронил тот, медленно выпрямляясь. И, глядя в лицо Алене, зачем-то протянул руку, потрогал ее повязку.
— Уже не больно, — сказала Алена.
Гена вопросительно посмотрел на Сергея.
— Я не знаю, — сказал Сергей. — Зачем они зазывают вас к лабазу... — И сам поежился от своей догадки: противник был гораздо изощреннее,
Тиская в корявых ладонях ружье, Гена беззвучно шевелил губами и, опустившийся, небритый, был страшен в эти минуты. Алена, как ни странно, смотрела на него с жалостью. Это было уже ни к чему. Сергей жалости к собеседнику не испытывал. Показал ему ружье.
— Не друга вашего?
— Нет... — Гена помотал головой. — Не знаю, чье... Су-ки... — выругался опять и посмотрел на Алену.
— А патроны у вас такие? — спросил Сергей, переламывая ружье, чтобы показать гильзы.
— Патроны у всех стандарт... — сказал Гена. И кивнул на Алену. — Ее за что?
— За то, что тоже много знает, — ответил Сергей. — Как и я.
— Выдашь? — спросил Гена.
Сергей помедлил.
— Там не только Ваньша остался... Старуха, которая никому плохого не делала. Теперь еще вот она. —
Он показал на Алену.
Смяв поля, Гена обхватил голову, руками. Потом удивленно хмыкнул.
— Такого у меня еще не было.... Вроде сам себя продаю... — Он помолчал. — Пойду к урману, примочу гада... и заблужу в тайге...
— Как зверь? — повторила Алена его выражение.
— А там, думаешь, как люди живут, за колючкой? — вопросом на вопрос ответил Гена. Алена смутилась.
— Я не знаю!..
— Откуда у тебя пушка? — спросил Гена.
— Выбил...
Гена, протянув руку, взял у него ружье, открыл. Вытащил стреляный патрон, посмотрел, выбросил. Закрыл ружье и, вынув из кармана два целых патрона, протянул их вместе с ружьем Сергею.
— Возьми. Может, еще пригодятся...
Сергей взял.
— А теперь идите, — сказал Гена. — Я подумаю...
Сергей встал, Алена тоже.
— Я знаю, кто убил Ивана, — сказал Сергей. — Это не Кирпатый, не его руками...
Задрав лицо к небу, Гена тоскливо посмотрел на звезды. Спросил:
— Когда?
— Что? — не понял Сергей.
— Когда мести начнут, знаешь?
— Зачем вам это?.. — растерялся Сергей.
— Хочется успеть кое-что...
— Зря, — сказал Сергей. — Им же на руку, они приготовились...
— В избушку идти? — Гена усмехнулся.— Уху сварить?..
— В избушку не надо, — возразил Сергей. — Переночевать на автовокзале можно...
Гена с тайной тоской смотрел теперь на Алену. «Приворожила-таки», — с досадой подумал Сергей. И на прощанье сказал Гене:
— Сегодня вы ничего не добьетесь.
* *
*
Ночь опять вплотную понадвинулась на них, когда они отошли от лужайки, где остался думать свою запоздалую думу Гена. В кедровнике Сергей осторожно открыл ружье и загнал в пустой ствол свежий патрон. У крайних изб предупредил Алену:
— Иди тихонько, вдоль заборов... Я сзади. На поворотах не спеши.
Они вошли в Никодимовку, и дремотная тишина окружила обоих. В одном из дворов нехотя гавкнула собака! Поворчала сквозь сон, и опять все умолкло. Сергей остановил Алену.
Здесь они были как дома. Широкая никодимовская улица с одинокими, раскидистыми тополями на ней вселяла уверенность. Но Сергей не верил обманчивости покоя, тишины.
— Давай, Алена, я тебя к Федоровне провожу, а?..
— С какой стати, Сережка?! — упрекнула Алена. — От мамы ушла, а пойду к Федоровне...
— Ну, к Мишане, Алена... Я прошу.
— А ты?..
Сергей посмотрел мимо нее, на улицу.
— Я — домой... Мне там глянуть кое-что надо...
Над кедровником просвечивал узенький, располовиненный ржавой наволочью серпик луны.
— Я с тобой, Сережка. И не гони меня! — зло сказала Алена.
Сергей досадливо поморщился.
— Ладно... Идем. Здесь где-то Мишанина хибара...
Они опять двинулись вдоль заборов: Алена впереди, Сергей — следом. Над верхушками тополей поплыл вместе с ними хилый серпик молодого месяца. Здесь было прохладней, чем в лесу. Пахло камышами от озера.
— А зачем тебе Мишаня?.. — вдруг спохватилась Алена.
Сергей посмотрел на ее сведенные брови.
— Затем, Алена, что хромать и я сумею, если захочу... А вот ездить на милицейской машине — не каждому... — Это загадочное объяснение, как ни странно, удовлетворило Алену.
Возле Мишаниной калитки огляделись.
— Неудобно... — заметила Алена. Сергей отмахнулся.
Калитка была, как и следовало ожидать, на запоре. В любой никодимовский двор можно легко махнуть через забор, но калитки, ворота запираются на ночь. Сергей тихонько постучал уголком пальца. Постучал сильней. Потом дважды погремел щеколдой. В ночи этот стук раздавался, наверно, по всей Никодимовке.
Сергей надеялся в душе, что первым проснется Мишаня. Но, прогремя запорами в сенях, на крыльцо вышла толстая, в одной нижней рубашке и шали на плечах женщина — Мишанина мать, конечно.
— И ктой-то там? — боязливо спросила она.
Сергей извинился, стараясь говорить вполголоса.
— Мне на минутку Мишаня нужен...
Мать всплеснула полными, белыми в темноте руками.
— Да разве ж это возможно такое! И где ж это слыхано?! Люди сны смотрют, а им — свидания!..
Неизвестно, сколько бы она говорила еще — на крыльцо в просторных трусах, босиком выскочил Мишаня.