Никогда не говори «навсегда»
Шрифт:
— Значит, вы его жена? — грозно спросил первый милиционер, разглядывая Зоин паспорт.
— Не жена, а вдова… — пискнула та. — Ой, я совсем не то хотела сказать… Просто мы уже год как развелись с Семеном.
— Значит, семейная драма… — повторил задумчиво второй. — Так-так… Вы пришли к гражданину Личутину, чтобы поговорить, а он стал вам угрожать?
— Вот именно, — строго сказала Фаина. — И тогда мы были вынуждены обездвижить его. В целях самозащиты.
— Что? — возмутился Личутин, поспешно натягивая брюки. — Не слушайте ее!
— А каким образом он вас преследовал? — грозно спросил первый милиционер Зою.
Зоя вмиг покраснела и попыталась пригладить свои волосы.
— Он… он… — от волнения у нее перехватило дыхание, и она вдруг зарыдала столь безутешно и столь жалостно, обливаясь такими огромными прозрачными слезами, что в комнате все замолчали и словно завороженные уставились на Зою.
Она стояла посреди комнаты и рыдала, а ее золотистые волосы торчали в разные стороны, словно нимб… Она была пухленькая и нестерпимо хорошенькая.
Грозный милиционер сглотнул, отчего кадык на его шее заходил вверх-вниз. Он уставился на Зою совершенно зверскими, какими-то сумасшедшими глазами. «Сейчас нас всех заберут в отделение… — с тоской подумала Катя. — Вон он как смотрит!»
Пауза тянулась бесконечно долго.
— Ну, что делать будем, Палыч? — наконец нетерпеливо спросил второй милиционер первого.
— А? — очнулся тот. — Что?
— Я говорю, что делать будем?
— Ничего не будем, — ответил грозный Палыч. — Ты же видишь: семейное дело. Обычный скандал.
— Ничего себе — обычный скандал! — возмутился Личутин. — Меня, можно сказать, чуть жизни не лишили… Вы обязаны завести дело на этих бандиток! Они ворвались ко мне, связали и собрались пытать вот этим самым… — он затряс в воздухе открывалкой.
— А вот свидетели утверждают, что это вы жестоко издевались над бывшей женой, — сурово произнес Палыч.
— Я? Да я ей только по телефону звонил!
— Значит, телефонное хулиганство, — констатировал второй милиционер. — Забираем его, Палыч? Должен же кто-то бедную женщину защитить…
— Должен, — мужественно согласился тот, не отрывая от Зои сумасшедшего взгляда.
— Пожалуйста, не забирайте его! — вдруг спохватилась Зоя, вытирая слезы. — В общем, ничего плохого он мне не делал, только… только пугал. Вы просто скажите ему, чтобы он меня больше не преследовал — и все. Пожалуйста!
В комнату протиснулась Анфиса Терентьевна — бабушка — божий одуванчик. Тряся головой, нетерпеливо оглядела комнату.
— Что, живой? — с облегчением всплеснула она руками, упершись взглядом в своего соседа. — А я уж было подумала — того…
— Что — «того»? Что — «того»?! — истерично завизжал Личутин. — Я еще жив! А в этом мире справедливости не было, нет и не будет…
«Бессмысленная, пустая жизнь… — на следующее утро думала Катя. — Напились какой-то дряни и поехали вершить правосудие. Слава богу, что никто не пострадал!» В глубине души у нее были серьезные подозрения — ей показалось, что Фаина действительно собиралась каким-то образом использовать консервный нож против Личутина.
Катя заставила себя встать. Она выпила таблетку от головной боли, взяла в руки коня и принялась методичными движениями ошкуривать его. Деревянная поверхность должна быть гладкой, нежной, бархатистой на ощупь…
«Бессмысленная, пустая жизнь… Занимаюсь какой-то ерундой… — преследовала ее одна и та же мысль. — Я готова заниматься чем угодно, только не собственным сыном. Естественно, что он без ума от Ганина. Тот говорит с Микой, играет… Им интересно друг с другом… — Катя отставила от себя деревянную фигурку, потерла виски. — А я — женщина, и я ничего не знаю про оружие, танки, технику, роботов. Я считаю скучными компьютерные игры и я не умею собирать железнодорожные макеты… Но ведь есть еще столько занимательного — того, что знаю только я! Мика просил меня пару раз научить его вырезать из дерева, а я ему отказала. Боялась, что он может порезаться. Нет, нельзя всего бояться! Я становлюсь похожей на своих теток, которые всю жизнь страшились всего и вся, а в результате лишились чего-то самого главного — того, что не дается без риска…»
Решение пришло неожиданно — пора забрать у Ганина сына. Они с Микой нужны друг другу. А Ганин… Что ж, пусть иногда встречается с сыном.
Катя быстро собралась и, поймав такси, отправилась к Ганину.
Было довольно холодно, и светило яркое солнце.
На газонах цвели алые тюльпаны.
Голова у Кати болеть перестала, хотя сердце продолжало щемить от тоски… От какого-то нехорошего предчувствия.
Она позвонила в квартиру по переговорному устройству, но ей никто не ответил. Тогда Катя по сотовому набрала номер Ганина.
— Привет, вы где? Это я, Катя…
— Я узнал, — отозвался тот. На фоне его голоса что-то шумело, раздавались еще какие-то голоса. — Мы с Микой в супермаркете. Таком большом, на соседней улице…
— А, видела! — обрадовалась она. — Я сейчас к вам подойду…
И Катя торопливо зашагала к супермаркету.
В магазине было много людей. Они сновали во все стороны с тележками, и в первый момент Катя растерялась — как же найти здесь Ганина с сыном? Но потом увидела их — они стояли возле огромных аквариумов с живой рыбой и серьезно разговаривали о чем-то, тыча пальцами в стекло.
Катя уже хотела идти к ним, но потом ее словно остановило что-то, и она из-за стеллажей стала наблюдать за ними.
Свет дробился, проникая сквозь зеленовато-желтое стекло аквариума, и в нем медленно плыли блестящие карпы — словно тени на солнце. А рядом с ними сновали узкие стерляди. Была там и форель, и еще какие-то рыбы… А в самом крайнем аквариуме копошились живые раки.
Мика вдруг засмеялся — Катя издалека увидела его веселую гримасу. Потом он потянул Ганина за рукав, указал ему на что-то. Ганин тоже засмеялся.