Никогда не говори: не могу
Шрифт:
– Что вы сделали с Галкой? Где она?
Ответ был неразборчивым.
– Что?
– Скоро узнаешь.
Каменир схватил Дашу за лодыжку и дернул на себя. Вскрикнув, она взмахнула руками и растянулась на полу, еще не вполне понимая, что происходит. А торжествующий Каменир навис над ней, готовясь вцепиться ей в горло. Действуя инстинктивно, Даша поджала обе ноги к груди и выбросила их вперед, целясь в надвигающуюся волосатую грудь. Настала очередь Каменира падать на спину, но ему повезло меньше. Ударившись затылком об угол журнального столика, он сделался неуклюжим, как перевернутый вверх лапками жук.
Охваченная воинственным задором, Даша
Схватка завершилась. По серому лицу Каменира побежала кровь, струящаяся из рассеченной брови. Кровь текла также из стремительно набухающего носа. Всхрапнув, Каменир приподнял голову, но тут же уронил ее обратно и замер окончательно. Лишь по слабому колыханию его живота можно было определить, что он дышит.
Попятившись, Даша наступила на яблоко и едва удержалась на ногах. Это помогло ей отвести взгляд от страшного зрелища. Выскочив из комнаты, она метнулась в прихожую, кое-как обулась, накинула куртку.
«Стоп! Где телефон?» Не обнаружив его в прихожей, Даша побежала по коридору на кухню, схватила трубку с радиоантенной и, с трудом попадая пальцами в кнопки, набрала номер Бондаря. Ответом были лишь длинные гудки. «Куда же ты запропастился, капитан?» Дважды повторив попытку, Даша грохнула трубку об пол и побежала в обратном направлении.
Замок входной двери упорно не желал поддаваться, словно стремился удержать ее на месте преступления. Сообразив, что она крутит защелку не в ту сторону, Даша сделала оборот против часовой стрелки.
Крак!
Дверь распахнулась, но выскочить в подъезд помешали мужские фигуры, стоящие на лестничной площадке.
«Милиция? Так скоро?»
– Вы из милиции? – прошептала Даша.
– Конечно, – подтвердил маленький усатый мужчина с глянцево блестящими волосами.
Он поднял правую руку и щелкнул пальцами. Вперед шагнул один из его спутников с таким незапоминающимся лицом, словно никакого лица у него не было.
– Я защищалась, – начала оправдываться Даша, но на ее слова никто не обратил внимания.
Безликий продолжал идти вперед, тесня девушку в глубь квартиры. Когда они очутились на середине длинного коридора, он неожиданно схватил ее за талию и оторвал от пола с такой легкостью, что она почувствовала себя невесомой.
– Я только защищалась, – пискнула Даша, не желая верить, что ворвавшиеся в квартиру люди не имеют никакого отношения к правоохранительным органам. – Меня пытались изнасиловать.
– Надеюсь, удачно, – сказал маленький мужчина, вторично щелкнув пальцами.
Трепыхающаяся Даша взмыла к потолку, на мгновение зависла там и вдруг обнаружила, что вокруг не осталось ничего, кроме стремительно приближающейся стены.
Х-хрясь!
Удар был таким сильным, что Даша без чувств рухнула на грязный пол.
Глава 20
Гонки на выживание
В то утро Бондарь проснулся в половине восьмого и первым делом вспомнил о встрече с Дашей, назначенной на два часа. Следующая мысль была о том, что впереди долгий-долгий день, который предстояло провести в ожидании. Бондарь не любил выражение «убивать время». Оно не соответствовало действительности. На самом деле время убивало людей, а не наоборот. Одних быстро,
Сбросив простыню, заменявшую ему одеяло, он вскочил, принял упор лежа и стал энергично отжиматься от пола. Когда бицепсы налились свинцовой тяжестью, отказываясь пружинисто подбрасывать неутомимое тело, Бондарь перекатился на спину и принялся сгибать и выпрямлять ноги, качая пресс до тех пор, пока брюшные мышцы не заныли от боли. Тогда он встал и вступил в яростный бой с воображаемым противником, сдавшимся лишь после упорного сопротивления. Тяжело дыша, Бондарь отправился в ванную комнату и провел пятнадцать минут под душем, чередуя горячую воду с ледяной.
Растираясь большим махровым полотенцем, он с удовольствием думал о том, что жизнь постепенно налаживается. Скоро можно будет возвращаться домой. На служебной квартире имелось все, что могло понадобиться одинокому мужчине: чистое постельное белье, стиральная машина, запасы бакалеи, полиэтиленовые мешки для мусора и даже бутылочка с посудомоющим средством. И все равно эти стены были чужими. В том, как тикали ходики на кухне, ныли водопроводные краны и рыкал пробуждающийся холодильник, ощущалась если не враждебность, то уж никак не радушие.
Тщательно выбритый и причесанный, Бондарь покинул ванную и перешел на кухню, где уселся завтракать, поместив слева от себя чашку с крепчайшим кофе, а справа – купленную в переходе книженцию про похождения супершпиона в Японии. Вся его бурная деятельность заключалась в том, что он якшался с гейшами, учился сидеть в позе «лотоса», хлебал глиняными кувшинами саке и, главное, без конца жрал, не вылезая из ресторанов.
В зал церемонно внесли очень красивое, размером с велосипедное колесо, фарфоровое блюдо. На нем, в виде огромного цветка, лепесток к лепестку, лежали тончайшие, прозрачные пластинки рыбы фугу. Джиби взялся за палочки. Он гордился тем, что в искусстве владения палочками достиг уже степени «черного пояса» – и заодно научился есть недожаренные яйца.
Вкуса у рыбы не было никакого, даже рыбного. Но она буквально таяла во рту, так что было приятно смаковать каждый кусочек. Пока Джиби жевал, принесли сырые плавники фугу, еще что-то и саке.
– А морда не треснет? – спросил Бондарь у вошедшего во вкус агента. Тот не ответил. Подзаправившись, он отправился в токийскую баню, где стараниями вездесущих гейш был превращен в заправского японца, дабы не выделяться среди аборигенов.
Через час на улицу вышел действительно новый человек. Лицо и руки были смуглы, черные напомаженные волосы аккуратно подстрижены, короткая челка прикрывала лоб, искусно подбритые брови делали глаза косоватыми. Одет он был, как и многие вокруг, в белую хлопчатобумажную рубашку с длинными рукавами и дешевенький черный галстук, пришпиленный золоченой булавкой. Черные брюки из магазина готового платья, подпоясанные дешевым желтым ремнем, слегка провисали сзади (зады у японцев низкие). Зато пластиковые сандалии и синие нейлоновые носки были в самый раз. Потрепанная сумка с надписью «Джапан Эйр Лайнс» висела на плече. В ней лежали запасная рубашка, майка, трусы и носки, сигареты и всякая мелочь японского производства. В карманах расческа, старенький бумажник с пятью сотнями иен мелкими бумажками и карманный нож, причем длина лезвия не превышала положенных по японским законам двух дюймов.