Никогда не кончится июнь
Шрифт:
Прилипнув к дверной щели, я напрягла зрение изо всех сил.
Что-то здесь не то…
Тасуя, он развернул колоду так, что она была мне хорошо видна, и перед глазами замелькали карты — черви, трефы, пики…
И вдруг легким, неуловимым движением пиковый туз как-то ловко скользнул между пальцев раздающего и исчез.
«Шельмует, гад!» — поняла я.
И почему-то еще одно потаенное чувство, забытое словно еще до рождения, скрытое глубоко-глубоко в памяти, в той самой памяти,
Будто я знаю, как…
Из комнаты вдруг поползла жара невероятной температуры, и чувство это, не успев открыться, расплавилось и обвалилось назад, в глубокую нору той, другой, памяти. Жар потоком плеснул в лицо, качнув прямо к двери легкое тело под рубашкой.
— Кто там?! — взревел громовой бас, и дверь распахнулась настежь.
В ту же секунду из комнаты пролился яркий свет, и перед моим взором возникло кипящее яростью лицо гигантского, под потолок, человека в тельняшке, и шею совсем близко обдало его тяжелое дыхание.
Мечась не на шутку испуганным взглядом по углам, я отшатнулась назад.
Где же бабочка?!
И ужас, леденящий ужас пронзил меня насквозь — он пробежал по телу резким и мощным электрическим разрядом, и от внезапной слабости в коленях я едва удержалась на ногах.
ГДЕ ЖЕ БАБОЧКА?!. Неужели она не спасет меня?!
А в следующую секунду мои длинные волосы оказались зажатыми в огромной волосатой ладони.
ГЛАВА 17
Внезапно в моем ненадежном укрытии стало жарко, как в печи, и я почувствовала, что воздуха начинает не хватать — он все сильнее рассеивался в этой наплывающей жаре, и я, задыхаясь, уже втягивала в себя лишь опаляющий легкие огонь.
— Мама… — пролепетала я, чувствуя, как отдаляется гомон толпы, как притупляется боль у корней волос, как меркнет яркий свет, и как я сама растворяюсь в этом пылающем пламени, осыпаясь в маленькую горку пепла…
— Закрой лицо… мне пришлось это сделать… — возле уха легким дуновением пролетел шелест, и я, внезапно восстав из пепла и бесконечно этому удивляясь, легко и плавно взмыла в воздух — в прохладный, широкий воздух июньской ночи, и вдохнула его всей своей сдавленной грудью, захлебнувшись первым же глотком.
Розовый луч рассвета высветился на небе, расцвечивая его бледной радугой.
— Ты проспала… мне пришлось это сделать… поздно… поздно… — легкий шелест остался в небе, а я выкатилась из объятий бабочки и стремительно, камнем, полетела вниз…
… — Даша! Даша!
… — Даша, да проснись же ты!
Я, наконец, открыла глаза и увидела Степу, трясущего меня, как тряпичную куклу.
Я, в длинной ночной рубашке, лежала на своей постели.
Господи, какой жуткий
Лицо Степы было встревожено.
— Я уже полчаса тебя бужу!
— Полчаса?..
Одернув рубашку, я села на постели.
— С тобой все в порядке? Дверь была распахнута настежь!
Все еще чувствуя неотпускающий страх, я ощупала свои плечи, руки и колени.
— Вроде да… Просто сон…
— Опять?! Тебе надо попить чего-нибудь успокоительного. Хочешь, я у дяди Бори посмотрю?
Я тут же снова вспомнила про эфедрин на подоконнике.
— Да нет, не надо…
Тем более, дяди Бориного…
— Ты лежала прямо как мертвая!.. — восклицал Степа, обнимая меня и тычась носом в плечо. — Белая, как простыня, ни дыхания, ни пульса…
Я начала постепенно приходить в себя.
Внимательно посмотрела на Степу.
— Сегодня я ночую у тебя.
От меня не укрылась тень радости, мелькнувшая на его лице.
— Одевайся, я тебе творог приготовил с клубникой, — воодушевленно произнес он и зарылся руками в мои волосы. — Ой… — голос его осекся, — а что это с тобой?
Я повернула к нему лицо.
— Что?
— Волосы…
— Волосы? А что с моими волосами?
Я пропустила густые пряди меж пальцев и заметила, что они как-то слишком быстро закончились.
Почувствовав неладное, я вскочила с кровати и бросилась в прихожую, к огромному зеркалу во весь рост.
И увидела, что волосы мои, еще вчера густым полотном падающие до пояса, обрезаны по самые плечи.
О Боже!
…мне пришлось это сделать… поздно… поздно… — возник в памяти теплый шелест возле уха, и горькие стоны, и биение в стекло…
…ты проспала…
Когда я вновь повернулась к Степе, он изменился в лице.
— Да что ты так ужасаешься?! Тебе и с такой прической очень даже хорошо…
Не имея сил говорить, я опустилась на стул и покачала головой.
— Нет, не то…
— Да нормально, говорю тебе!.. Волосы не зубы — отрастут!
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Это был не сон.
Парень захлопал светлыми ресницами.
— Я там была… Он схватил меня за волосы… А бабочка… она каким-то образом отсекла их, чтобы унести меня оттуда!.. — забормотала я словно в припадке.
— Откуда?.. — прошептал Степа угасающим голосом.
— Из подземелья! — вскрикнула я и разрыдалась.
— Не плачь! — кинулся ко мне рыжеволосый мальчишка.
Я подняла на него зареванные глаза и воскликнула в отчаяньи:
— Ты только верь мне, верь, как я тебе поверила! Это не сон! Я действительно летала туда! Я уже дважды побывала там! Я боюсь, что в следующий раз я оттуда не выберусь!
— А как ты туда попадаешь? — медленно задал вопрос Степа.
И я рассказала все-все, с самого начала.