Никогда не кончится июнь

Кроткова Изабелла

— Да некуда мне уезжать, гости там… — заскулил Степа. — Сорок дней обязательно здесь пробыть придется…

Сорок дней. Какое-то… неприятное число…

— Подай мне ложечку для обуви, — попросила я, подойдя к двери и пытаясь натянуть на ноги тесные туфли на каблуке, выбранные специально для несостоявшегося экзамена.

Увидев, что я ухожу, паренек заметно расстроился. Он вздохнул и с отчаяньем человека, который никак не может доказать очевидное, повторил:

—

Ну останься хотя бы на одну ночь, и тогда мне поверишь! Он не умер!

Я вспомнила венок, купленный Надей на собранные деньги, и траурную ленту на нем.

«Борису Тимофеевичу от соседей…»

— Умер, — возразила я.

Степа отрицательно помотал головой.

Я стояла на цыпочках, опустив пальцы ног в носы узких туфель. Поняв, что напуганный парень не собирается помогать мне обуться, я вышла из них, и, даже не успев оформить мысль, подошла к трехстворчатому шкафу в прихожей, открыла нижний левый ящичек и, поворошив щетки и банки с кремами, вытащила блестящую металлическую ложку.

— Ты тут прямо как дома, — невзначай заметил Степан.

— Пока, — одновременно с этой его фразой обронила я.

И только у двери своей квартиры пришло осознание необъяснимой уверенности, с которой я выдвинула именно этот ящик…

Ключ в руке дрогнул. Правда, а как я безошибочно нашла ложку в чужом доме?

И откуда-то свыше пришел ответ на этот вопрос.

Ты не нашла ее. Ты знала, что она там.

Но в очередной раз удивиться я не успела, потому что от размышлений отвлек громкий телефонный звонок.

Я подняла трубку со стоящего на тумбе аппарата.

— Даша? — оттуда послышался голос

Артема Витальевича!

— Да-а… — протянула я пораженно. Ишь, явился!.. Сейчас, наверно, извинится, скажет: «Простите, что не смог вас предупредить, обстоятельства заставили меня срочно…»

Но наполовину составленную в уме фразу разбил металлический тон:

— Где вы были сегодня в двенадцать дня?

Такое начало меня огорошило, поэтому я только безмолвно хлопнула ресницами.

— Алло! — требовательно позвал педагог.

— Как — где?.. — произнесла я, наконец. — В училище. Ломилась в семнадцатую аудиторию.

— Даша, оставьте этот жаргон! «Ломилась»!.. А вы в курсе, что Элеонора Львовна пришла ради вас с температурой?!

— Ну я была там, Артем Витальевич! — чуть ли не крича, начала уверять я. — Там никого не было!

— Где никого не было? — холодно уточнил преподаватель.

— Нигде! Ни в училище, ни в классе! Все двери были заперты. Поэтому я и в них и ломилась…

В ответ раздался саркастический смешок.

— Значит, вы там были. А в журнале вы, надеюсь, отметились?

Я вспомнила журнал, где не значилось ни одной фамилии.

Но говорить этого Артему Витальевичу

я почему-то не стала.

Я почувствовала, что происходит что-то непонятное. С того дня — когда фальшивая контрольная сама собой переписалась моим почерком и впрыгнула в портфель, выпихнув оттуда настоящую.

На прощание голос Артема Витальевича стал совсем ледяным.

— Только из уважения к вашему отцу я назначил вам последний срок сдачи — двадцать второе июня.

— Ровно в четыре часа?.. — ляпнула я.

Трубка загудела, и я медленно опустила ее на рычаг.

Ну я же там была! Почему он мне не верит?..

И журнальная страница с сегодняшним числом была пуста! И двери закрыты! Почему он мне не верит?..

И в этот момент я вспомнила Степино жалобное лицо и его фразу:

«Останься здесь сама, тогда поверишь!..»

И почувствовала кожей, каково быть на его месте.

В ту же секунду я собралась наверх, к Борису Тимофеевичу.

Надо поддержать парня.

Хотя он, безусловно, городит несусветную чушь.

Интересно, что по этому поводу сказал бы Артем Витальевич?..

Не раздумывая больше, я вновь поднялась на двенадцатый этаж и позвонила.

ГЛАВА 5

— Можешь лечь в зале, а можешь — в спальне дяди… — указал Степа на узкую, продавленную в середине, кровать Бориса Тимофеевича. Как и большинство вещей в квартире покойного, кровать была старинной, скорее всего, французской — про такие шишечки по краям изогнутой металлической спинки я когда-то читала в произведениях Мопассана и Золя.

Глянув на нее, тонущую в свете неяркого ночника в форме раскинувшей крылья чайки, я почему-то испытала непередаваемый страх.

Только не в спальне дяди!..

— Пожалуй, нет. Давай… — я ужаснулась, что предлагаю такое, — давай ляжем в одной комнате.

Честно говоря, в детективах Агаты Кристи меня всегда удивляло, почему героям, которых по очереди убивали в их спальнях в каком-нибудь особняке, не приходило в голову до выяснения личности убийцы спать всем вместе в одной большой комнате?..

Степа не нашел в моем предложении ничего предосудительного.

— Давай, — согласился он.

Мы устроились в большой спальне — одной из имеющихся в наличии четырех комнат. В моей квартире, в данный момент пустующей этажом ниже, подобная служила родительской спальней. Она была наиболее удалена от повергшей меня в легкий ужас комнаты дяди.

Точной копии моей комнаты этажом ниже.

Почему-то эта аналогия мне совсем не нравилась.

Все-таки, он лежал именно здесь! Прямо над моей головой…