Никогда не называй это любовью
Шрифт:
– Доктор…
– Внизу ваш муж, миссис О'Ши. Вам хотелось бы увидеться с ним на несколько минут?
– Нет, – ответила она дрожащими от изнеможения губами. – Я хочу увидеть… только… только… ребенка.
Темные волосы, крепко сомкнутые веки, крошечный, но красиво скругленный лоб… еголоб. Вокруг рта слабая синева.
Кэтрин в тревоге посмотрела на врача.
– Доктор, с ней все в порядке?
– Она немного маловата, но будет очень симпатичной. А теперь вам надо поспать.
Привычка к постоянной тревоге, постоянной бдительности и осторожности вновь возвратилась к Кэтрин. Никто не должен заметить и понять, что для нее невыносим вид Вилли, склоняющегося над этим ребенком и произносящего всякие дурацкие слова.
– Передайте моему мужу… я обязательно увижусь с ним… утром.
– Уже утро, миссис О'Ши, – сочувственно проговорила сиделка. – А за окном-то что творится! Ливень, буря! Немудрено, что у малышки постоянно закрыты глазки, видать, не хочет она смотреть на этот странный мир.
– Вы можете положить ее рядом со мной?
– Н-но… я только что запеленала ее и уложила в колыбельку.
– Дайте мне ее, пожалуйста…
– Хорошо… только пообещайте, что будете спать.
Кэтрин пылко пообещала женщине, что заснет. Но только рядом с этим крошечным комочком, который будет защищать, ограждать ее от одиночества и успокаивать ее.
Позднее возле ее постели собрались все домочадцы: Вилли с раскрасневшимся лицом, словно он недавно крепко выпил; Джералд, ее высокий, стройный светловолосый сын, и две дочки, глаза которых искрились от радостного возбуждения.
Ей было стыдно, что она еще не успела привести себя в порядок, чтобы показать им ребенка. И она довольно неохотно приподняла теплую шаль, чтобы открыть личико новорожденной.
Обе девочки были до удивления разочарованы.
– Мама, она такая маленькая! А она когда-нибудь вырастет, чтобы ее можно было нарядить в платьице?
– А когда она начнет нам улыбаться?
– А можно, мы положим ее в колясочку нашей куклы? Она ведь меньше наших куколок!
– Мамочка, а ты уверена, что Бог хотел, чтобы она была такая?
Кэтрин в смятении встретилась взглядом с Вилли. Он тоже выглядел разочарованным. Она решила, что ему хотелось, чтобы родился мальчик, но, как бы там ни было, вряд ли можно ожидать от мужчины восторга при виде такого крошечного комочка человеческой плоти. Что ж, придется подождать, пока она не станет больше.
– Ну, а ты что скажешь, Джералд? Ты тоже разочарован?
Она редко виделась с сыном, ибо тот учился в школе и не жил дома. И хотя мальчику было только двенадцать лет, похоже, он уже входил в мир взрослых мужчин. Поэтому он не собирался выказывать ничего, кроме равнодушного интереса к своей новоявленной сестренке.
– По-моему, она вполне хороша.
– Вопрос в том, – ласково проговорил Вилли, – как мы ее назовем. У тебя есть какие-нибудь предложения, Кэт?
Кэтрин посмотрела на него округлившимися глазами и прижала ребенка к себе. Она была настолько поглощена ожиданием его появления на свет, что не задумывалась о предстоящих сложностях. И вот первое осложнение – как ее назвать. Ведь Вилли собирается дать имя своемуребенку. И безусловно, после пышной католической церемонии крещения.
– Нет, я еще не думала об этом.
– Ну, тогда подумаем об этом все вместе. И дадим ей славное имя нашей семьи.
Младенец зашевелился, раскинул в стороны ручки и заплакал. «Какой тихий, слабый у нее плач», – с тревогой подумала Кэтрин. И еще – девочка отказывалась брать грудь. Сиделка утверждала, что ничего, пусть немного поголодает, хотя рисковать не стоит – у ребенка и без того очень мало сил.
– А она первая, кто так похож на тебя, Кэт. Коричневые волосы. А какого цвета у нее глаза?
– Наверное, они должны быть темные.
– Ну, они еще сто раз изменятся! – бодро проговорил Вилли. – Ладно, пошли, дети. Не надо утомлять маму. У вас еще будет уйма времени повосхищаться вашей сестренкой.
Вскоре пришло письмо из Дублина:
Не могу описать словами мое облегчение, когда из твоей маленькой записки я узнал, что все прошло хорошо. Я очень долго плакал… Тебе ни в коем случае нельзя волноваться, если ты хочешь вновь быть здоровой и сильной…
Кэтрин очень медленно приходила в себя, силы возвращались к ней словно нехотя. Девочка набирала силы еще медленнее. Увы, все опасения Кэтрин сейчас и вправду сбывались. Ей придется преодолеть большие трудности, чтобы вырастить этого слабенького ребенка. Девочка плохо ела, росла очень плохо и все время плакала. Этот жалобный плач ранил Кэтрин в самое сердце. Она часами сидела, держа девочку на руках, и убаюкивала, успокаивала ее. Потом наступило и вовсе ужасное время, потому что малютка простудилась, и теперь ее крошечное личико часто синело и она с трудом дышала.
Вилли был непривычно задумчив. Он подолгу оставался дома и разрешал Кэтрин уделять все время младенцу. Ей пришлось поведать в письме Чарлзу о своих тревогах, а он отвечал следующими краткими записками:
Я очень волнуюсь о нашей дочурке. Скажи, это опасно?
И еще:
Если бы ты прислала мне волосок нашей девочки, я бы положил его в медальон вместе с твоим локоном. А тебе не кажется, что очень красивое имя – Софи? Так зовут одну из моих сестер. Я очень, очень волнуюсь о здоровье нашей малышки и надеюсь, что из-за этой болезни она не останется слабенькой.