Никогда не спорь с судьбой
Шрифт:
– Мертвецы не защищают тех, кто им дорог. У них и нет никого, кто был бы им дорог.
Потом подошла к Эммету и с размаху влепила кулак ему в живот. Тот отлетел в ближайшее кресло и вместе с ним врезался в стену.
– Кнопка, ты чего? Больно же! – потирая живот, недоумённо протянул он.
– Мертвецы не чувствуют боли! – прошипела я сквозь стиснутые зубы. Пару пальцев я точно сломала, если не больше. Ничего, срастутся.
– Господи, малышка, ты же поранилась! – подлетев ко мне, Эдвард заботливо рассматривал мою повреждённую руку, которая на глаза приходила
– Мертвецы не волнуются о тех, кого любят, – прошептала я, глядя в его прекрасные глаза. – Они никого не любят. Потому, что мертвецы не умеют любить. И целоваться они тоже не умеют.
В ту же секунду, как я и рассчитывала, губы Эдварда прижались к моим. Я обхватила его за шею и повисла на нём, подхваченная его руками. И мне было всё равно, что мы целуемся у всех на глазах.
– Но наши сердца не бьются, – растерянно пробормотал Карлайл.
– Не надо! – в притворном ужасе воскликнул Эммет. – Кнопка, чего доброго, начнёт реанимацию проводить. На мне. А я этого точно не переживу!
– Знаете, а ведь в чём-то Энжи права, – задумчиво протянула Розали, впервые вступив в разговор.
– Я во всём права! – на секунду оторвавшись от губ Эдварда, выпалила я.
– Такая крохотная, а такая самоуверенная, – пробормотал Джаспер. – Совсем как ты.
– Должны же мы с ней чем-то компенсировать свой небольшой размер, – засмеялась Элис.
– Слушайте, может, вам в спальню подняться? – с явно наигранной заботливостью проговорил Эммет. – Там вполне удобная кровать.
– Эммет, как тебе не стыдно! Энжи ещё ребёнок!
– Целуется она очень даже по-взрослому!
Эммет ошибался – целовались мы вполне невинно, если можно это так назвать. Никаких глубоких поцелуев, о нет. Максимум, что мы себе позволяли – это скользнуть языком по губам друг друга, не более. Эдвард, хотя и снял мораторий на поцелуи, всё же не забывал про мой возраст и сдерживал себя. А я? А что я? Мне пока и этого хватало. От одного лишь прикосновения губ Эдварда я вспыхивала свечкой, куда уж больше-то. Мы негласно условились, что большее подождёт, мне всё же нужно подрасти. Я смирилась со своим пятнадцатилетием и больше не пыталась убедить всех, что я старше. Это было уже ни к чему. Всё и так в моей жизни было замечательно. Ну, кроме Вольтури, конечно. И без некоторых подколок Эммета я вполне обошлась бы.
– Может, действительно, провести ему реанимацию? – прошептала я в губы Эдварда.
– Пожалуй, не стоит, – шепнул Эдвард мне в ответ, прекрасно зная, что Эммету слышно каждое слово. – Вдруг и правда не переживёт?
– Молчу, молчу, молчу! – примирительно забормотал Эммет.
Продолжая висеть на Эдварде, я почувствовала, что он куда-то меня несёт. Оказалось, что в кухню. Усадив меня на стул, он поставил уже успевшее остыть мясо в микроволновку.
– Ты ведь толком и не поела. А это неправильно, тебе понадобятся силы.
– Вам, наверное, тоже. Хотя очень надеюсь, что нет, – пробормотала я. – Значит, в пятницу на охоту?
– Думаю, что да. Так что вы с Эмметом всё же получите повод прогулять школу. И я тоже! – и он расплылся в довольной, совершенно
– Ну, за пару прогулов нас вряд ли отчислят. Успеваемость-то у нас идеальная, так что нам положены некоторые поблажки. – И я впилась зубами в подогретую отбивную.
Какое-то время в кухне стояла тишина. Я жевала, а Эдвард сидел напротив и, подперев подбородок ладонью, задумчиво меня разглядывал. Мне показалось, что делал он это даже слишком внимательно, пристально глядя на меня, словно пытаясь прочесть мои мысли. Наконец, не выдержав, я отложила вилку.
– Что?
– Ты и правда нас такими видишь? Людьми?
Глава 19. Быть человеком. Часть 2.
– Ты и правда нас такими видишь? Людьми?
– Эдвард, а что такое – быть людьми? Дело ведь не в одной только физиологии, верно? Да, в этом плане вы от обычных людей отличаетесь, но насколько сильно? После обращения вы все очень изменились – стали сильнее, быстрее, неуязвимее. У вас изменилось питание, но намного ли? Да, вы питаетесь кровью, но и обычные люди иногда употребляют её в пищу. Пусть в варёном или жареном виде, но едят же, я читала про такие рецепты.
– Но они едят и другие продукты.
– А все ли? Многие религии запрещают употреблять определённую пищу. Есть вегетарианцы, которые не едят мясо. Есть люди с непереносимостью молочных или зерновых продуктов. При разных заболеваниях бывают разные диеты, порой весьма строгие. И это не блажь, это способ выжить. А у вас своё заболевание, и своя, особая диета. Кому плохо от того, что вы пьёте кровь животных? Чем это хуже мясоедения? Люди по природе своей хищники, здесь нет ничего плохого. Так что да, для меня вы – люди, с особым заболеванием, незаразным для окружающих. Это заболевание накладывает на вас некие ограничения, вот и всё. Вы никому не причиняете вреда, живёте в мире с окружающими. Так чем вы хуже их? Да ничем!
– Но считается, что у нас, в отличие от людей, нет души. Может, именно в этом наше главное различие?
– Ну вот, опять! Кем это считается? Кто такое выдумал? Может быть те, кто уверены, что вампиры сгорают, попав под лучи солнца или прикоснувшись к кресту? Вы же понимаете, что всё это полная чушь – под солнцем вы бегаете постоянно, а крест висит на стене в вашем доме.
– В нашем доме.
– Ладно, в нашем. Но ты понял, что я имею в виду. Почему одни выдумки тёмных мракобесов вы воспринимаете как ерунду, каковой они и являются, а в другие верите?! Это выше моего понимания!
– Просто… С солнцем и крестами всё понятно, это проверяемо, а вот как быть с душой? Её же нельзя увидеть или потрогать?
– Ты когда-нибудь видел магнитное поле земли? А мозг свой трогал? А они есть, в этом-то надеюсь, ты не сомневаешься? И вообще, разговор о наличии или отсутствии души снова приведёт нас к вопросу «живое-неживое». Может, мне заново всё объяснить, я могу.
– Не надо! – послышался вопль Эммета с третьего этажа.
– Да ладно, не так уж тебе было и больно. Мне досталось сильнее.