Никогда не влюбляйся в повесу
Шрифт:
Ротуэлл отодвинул в сторону бокал с бренди. Ему страшно не понравилось, как его тело отреагировало на появление этой женщины.
— Будьте добры, объяснитесь, Валиньи, — сухо потребовал он.
Граф, вздрогнув, отвесил ему шутовской поклон.
— Я принимаю ваши ставки, друзья мои, — объявил он. — И заявляю о своем намерении поставить на кон прелестную и вдобавок очень богатую невесту. Надеюсь, вы не потребуете от меня, чтобы я водрузил ее на стол?
— Вы, должно быть, спятили! — рявкнул Ротуэлл. — Уведите отсюда девушку. Это неподходящее
Граф всплеснул руками.
— Но, мой дорогой лорд Ротуэлл, у меня ведь был план! — плаксиво протянул он.
— Да, великолепный план! — перебила девушка. — И теперь, когда я здесь, позвольте мне сделать все, как полагается. Добро пожаловать в дом моего любезного, снисходительного и любящего papa. Думаю, что сейчас мне лучше всего удалиться — как это вы говорите? — на время, пока будет идти аукцион, oui? Увы, должна признаться вам, что я настоящая мегера, но и в самом деле очень богата…
Ротуэлл озадаченно поскреб подбородок, чувствуя себя единственным нормальным человеком в компании явных психов.
Он бросил незаметный взгляд на Эндерса. Впрочем, тот не смотрел в его сторону — слегка приоткрыв рот, Эндерс пожирал жадным взглядом стоявшую у стола девушку. Живое олицетворение скотской, неприкрытой похоти, скривился Ротуэлл.
— Послушайте, Валиньи, — вмешался барон, яростно попыхивая черутой. — Между прочим, хочу напомнить вам, я пришел сюда выпить и сыграть в карты, а вовсе не…
— Во сколько вы намерены ее оценить? — перебил вдруг Эндерс. — Но должен предупредить сразу — я не намерен терпеть ее дерзкие выходки. Имейте в виду, мне не нравятся сварливые особы. Просто скажите, сколько мне принесет эта красотка, если я выиграю ее, — это все, что меня интересует.
«Если я выиграю ее». Эта фраза покоробила Ротуэлла.
— Как я уже сказал, господа, у этой девушки неплохое приданое, — поспешил успокоить его граф. — Уверяю вас, оно намного превышает любую из сделанных сегодня ставок.
— Вы нас тут за идиотов держите, что ли? — презрительно фыркнул Эндерс. — Всем известно, что Холбурн вышвырнул жену за дверь, а потом и вовсе развелся с ней. Держу пари, мать этой девчонки была бедна, как церковная мышь!
Валиньи выразительно всплеснул руками.
— Да, джентльмены, это чистая правда, — признался он. — Только вот одна маленькая деталь, дорогой лорд Эндерс. Видите ли, дело в том, что мать Маршан была богатой наследницей. Прядильные фабрики! Угольные шахты! Бог мой, поверьте, никто не знает этого лучше, чем я!
— Не думаю, что нам это интересно, Валиньи, — небрежно бросил Ротуэлл.
— Да? А зря! Уверен, очень скоро, друг мой, вы измените свое мнение, — весело хмыкнул граф. — Потому как, видите ли, часть всего этого богатства досталась девушке. Она — последняя из семьи, к которой принадлежала ее мать. Однако, чтобы все это перешло в ее руки, она обязана найти себе мужа — мужа-англичанина, и при этом человека благородного происхождения.
— Иисусе Всемогущий, Валиньи! Она ведь
— Да, конечно — но разве не вы, англичане, имеете обыкновение воспитывать своих дочерей, словно они не женщины, а племенные кобылы, а после торгуете ими? — Граф расхохотался. — Только я в отличие от вас не лицемерю, а делаю это открыто.
— Вы свинья, Валиньи, — не поворачиваясь, равнодушно бросила девушка через плечо. — Довольно костлявая, надо признать, но все равно свинья.
— А кто же тогда ты, моя душенька? — издевательски ухмыльнулся он. — Если я свинья, тогда ты хорошенький, аппетитный поросеночек, п'est-ce pas'!
Калверт, который до этой минуты хранил упорное молчание, хрипло прокашлялся.
— Послушайте, Валиньи, — пробормотал он. — Если вы предлагаете мне быть банкометом, то заранее хочу предупредить, что и пальцем не шевельну без согласия мадемуазель Маршан!
Валиньи снова захохотал.
— О, она согласна, не так ли, душенька?
При этих словах девушка, вздрогнув, повернулась, а потом наклонилась над столом и окинула мужчин взглядом, в котором вспыхнуло пламя.
— Моп Dieu, конечно, я согласна! — крикнула она, стукнув кулаком по столу так, что бокалы жалобно звякнули. — Один из вас, пьянчуги и бездельники, сделает меня своей женой — немедленно! А потом я поступлю с ним так, как сочту нужным! И мне плевать, кто из вас это будет, потому что все вы друг друга стоите!
Эндерс внезапно начал смеяться, издавая какие-то гнусавые, пронзительные звуки, весьма напоминающие ослиный рев.
— Горячая штучка, не правда ли, Валиньи? Забавно, очень забавно. Давно я так не смеялся.
Девушка выпрямилась, собираясь отойти от стола, — и вдруг замерла, перехватив устремленный на нее взгляд Ротуэлда. На мгновение их взгляды встретились. Он ждал, что она с презрением отвернется — но она, словно завороженная, продолжала смотреть на него в упор. Эти широко раскрытые глаза сейчас были черны, как море в грозу, — гнев, ярость, еще какие-то чувства, которым он даже не смог бы подыскать названия, переполняли их… но потом внезапно в самой их глубине вспыхнула и пропала какая-то искорка, и у Ротуэлла перехватило дыхание. Что это было? Вызов? Ненависть? Но что бы это ни было, оно сослужило барону хорошую службу, помешав ему опустить глаза ниже, где низкий вырез платья приоткрывал соблазнительную грудь, которая сейчас возмущенно вздымалась, грозя в любую минуту разорвать тесный корсаж и вырваться на свободу.
— Давай, душа моя! — насмешливо бросил граф. — Стань прямо, расправь плечи и, главное, следи за своим язычком! Помни, если кое-кому проиграю, ты очень скоро сможешь стать баронессой!
— Проклятие! — прошипела она, отодвинувшись от стола. — Ну так проигрывай! Я хочу покончить с этим наконец — и поскорее!
— Очень хорошо, — смущенно пробормотал Калверт. Было заметно, что ему неловко. — Думаю, можно начинать.
Ротуэлл отшвырнул карты в сторону.
— Нет! — прорычал он. — Это безумие!