Никогда Никогда
Шрифт:
– Так что? Я Мечтатель?
Он чувствовал, как нелепо это звучит, к тому же, абсолютно не понимал, что это значит.
– Ага, - ответил Боббл, щёлкнув Джеймса по лбу. Тот отшатнулся, раздражаясь ещё больше.
– Запомни. Если Питеру нравится то, что он встречает, он забирает это в Нетландию, а теперь и ты здесь. Вот так-то.
Биббл говорил очень медленно, отчётливо выговаривая каждый слог, а на его заострённом лице плясали отблески от летающих фей.
– Ты был избран. Поэтому ты мог попадать в Нетландию, и уходить отсюда, когда пожелал бы, как и твои мечты. Как маленькие привидения.
– Но...
Джеймсу не удалось закончить предложение, потому что как раз в этот момент Симпкинс подбежал к Питеру и, дёрнув его за рубашку, сказал:
– Питер, я хочу есть!
Питер задумался на секунду, а потом крикнул:
– Еда!
Мальчики замерли посреди плясок, посреди разговоров, посреди всего, и бросились к Питеру, столпившись вокруг него. Глядя на это, на лице Питера заиграла широченная усмешка. Тяжело было ненавидеть Питера, когда он так улыбался. А затем он махнул рукой, будто брал кусок чего-то из воздуха, и укусил это невидимое «что-то». Джеймс был сбит с толку (впрочем, это уже было его привычное состояние). Он заметил недолгие недовольные выражения лиц у мальчиков, но они исчезли так же быстро, как и появились, и вся толпа мальчишек начала кусать, грызть и зачёрпывать воздух.
Джеймс почувствовал, как рушится его самообладание, когда он осознал, насколько голоден, ведь он не ел ничего с тех пор, как покинул Лондон, а это было почти вечность назад. Его рука тряслась, а в животе яростно урчало, когда он поднял руку в воздух и сжал пальцы, будто хватая кусок хлеба. Он хватал пустоту и подносил её ко рту снова и снова, быстро жуя, почти до боли стуча зубами друг о друга. Он продолжал так, пока повторяющиеся движения не стали почти безумными, будто если съесть много «ничего», можно утолить голод, который гложет его.
В конце этого ритуала Питер лёг на землю, заложив руки за голову и выглядя абсолютно удовлетворённым. Он смотрел на сияющие звёзды, которые роились и летали по небу. Джеймс только сейчас это заметил, ведь у него не было времени до этого обратить внимание на небосвод, и теперь это небо на мгновение испугало его.
Остальные подражали Питеру, хотя выражению их лиц было далеко до Питера. Джеймс мог поклясться, что все они остались такими же голодными, как и он, и почему-то был рад этому. Он заставил себя подойти ко всем остальным и лечь рядом с Питером. Его одежда была ещё мокрой, и земля под ним пропитывалась морской водой от одежды.
Когда мальчики начинали засыпать, в голове у Джеймса начали роиться тысячи мыслей, будто они только и ждали того момента, чтобы вырваться и атаковать его. Это было и страдание, и чувство вины, и счастье, и все они смешивались друг с другом в гремучую смесь.
– Питер, - тихо прошептал он, стараясь не разбудить мальчиков. Питер ещё не спал.
– Да?
– А где все спят?
– спросил Джеймс, снова глядя на звёзды, которые казались ещё ярче и веселее и тишине.
– Там, где заснут. Я искал какое-нибудь дерево и что-то, где бы мы смогли жить, но пока ничего не подошло, поэтому мы спим там, где получится.
Это немного сбивало с толку, ведь Джеймс представлял, что в Нетландии есть роскошные спальни среди леса, полного волшебства. Он бы хотел, чтобы Питер забрал у него эту мечту и воплотил в жизнь. Деревья вокруг были тёмными и страшными, и мальчик мог поклясться, что тени вокруг него были мрачнее, чем вокруг остальных.
– Так вы просто спите на открытом воздухе?
– уточнил Джеймс, пытаясь сглотнуть ком в горле.
– Если мы там заснём, то да.
Голос Питера стал подозрительно спокойным, будто он засыпал, либо начинал злиться. И что-то Джеймсу подсказывало, что верно было последнее.
– И вы не боитесь диких зверей и всяких шорохов среди ночи?
И только он это произнёс, из чащи раздался то ли вой, то ли свист, заставив Джеймса вздрогнуть и забеспокоиться ещё больше, чем раньше.
– Никто из зверей не станет есть Пэна. И немногие из них попробуют съесть Потерянного мальчика под моим присмотром.
«Немногие из них» было не такой уж и утешительной статистикой, как полагал Питер.
– А если кто-то начнёт замерзать?
– спросил Джеймс, когда на него подул прохладный ветерок.
– Просто представь, что тебе не холодно, - сказал Питер со вздохом, который подтвердил ранее предположение Джеймса.
Просто представить. Как он представил себе, что кушает. Это было колоссальным провалом, по крайней мере, так думал его желудок. Поэтому он не возлагал больших надежд на то, что ему станет более комфортно, если он это только представит. Тем не менее, он очень старался делать вид, что ему было не зябко и не страшно, но, как только его веки начинали опускаться, очередное потрескивание или звяканье будили его, или же листья снова меняли свой цвет. В один момент он мог поклясться, что почувствовал в земле рокот - слабое, гулкое биение массивного барабана, будто у самой Нетландии было сердцебиение. Он ёрзал и поворачивался с боку на бок, пытаясь перестать представлять это и не слышать ветра, который, он знал, не мог тихо шептать «Питер» пролетая по лесу. Но это сработало так же, как и его неудачные попытки представить еду. Он слегка повернул голову, чтобы посмотреть, не спит ли ещё Питер. Тот не спал.
– Питер?
Джеймс почувствовал, как в бок ему упёрся острый локоть, и отпрянул, бросив косой взгляд на лежащего рядом Биббла.
– Да?
– Мы должны заснуть прямо здесь, сами?
– Да, мы всегда так делаем.
Джеймс закусил губу и посмотрел вокруг, стараясь успокоиться, но у него не получалось.
– И мамы нас не уложат спать?
– спросил он.
Джеймс понимал, что ведёт себя по-детски, но в тот момент его это не волновало. Пока Питер не обернулся и не посмотрел на него, поджав губы и с мрачным выражением лица.
– Больше никогда не произноси это слово. Здесь мы не говорим о матерях.
Глаза Питера были полны такой злобы и боли, что Джеймс опешил.
– Не говорим о матерях?
Биббл снова заехал локтем Джеймсу в бок, и тому захотелось ткнуть его в ответ или просто дать оплеуху. Но стоило Питеру сесть и нависнуть над Джеймсом, как все мысли о Биббле выдуло из его головы, и всё, что ему хотелось - это поглубже вжаться в землю.
– Ты снова это произнёс. Ещё один раз - и я задам тебе такую трёпку! И не думай, что я этого не сделаю.