Никогда Никогда

Шрам Брианна Р.

Он медленно посмотрел в глаза мужчины.

– Вождь.

– Мы устали от твоих провокаций.

Вождь был такого же роста, как и всегда, таким образом, Джеймс на мгновение задумался, мог ли он сам уменьшиться. Он, конечно, чувствовал себя маленьким под жестким взглядом другого мужчины.

Джеймс отступил.

– Я, правда, сожалею об этом, Вождь. Прошу, давайте не будем ссориться сегодня вечером.

– Тогда чего же ты просишь?

– Убежища.

Вождь какое-то время на него смотрел, темными хитрыми глазами.

– Убежища

от кого?

– От Пэна.

– Неожиданно, - просто ответил он.

Слезы навернулись на глаза Джеймса, и он заморгал, чтобы предотвратить их.

– Для нас обоих, сэр.

Джеймс уставил на землю, прекрасно зная, что он не сделал за эти годы ничего заслуживающего каких-то особых милостей от Вождя. Конечно, они не всегда боролись; иногда у них были великие торжества и охотничьи вечеринки и танцы. Однако чаще Джеймс предпринимал попытки, по приказу Пэна, спровоцировать их на войну.

– Посмотри мне в глаза, Крюк.

Джеймс так и сделал.

– Так Пэн решил поохотиться на своих мальчиков?
– Вождь скрестил руки на груди, его мышцы выглядели как каменные глыбы, жесткие и выпуклые.

– Только на меня. Кажется, я расту.

Вождь оглядел его сверху до низу, гусиные лапки появились у его прищуренных глаз.

– Это действительно так.

– Он преследует меня даже сейчас. Я прошу, хотя знаю, что это незаслуженно, чтобы вы позволили мне вступить в ваши ряды.

Вождь покачал головой.- Ты не один из нас.

– Я больше не один ни из кого.

Он положил широкую ладонь на плечо Джеймса и посмотрел на его лицо.

– Ты другой вид мальчика... мужчины, Крюк. Я бы хотел тебе поверить. Но не могу рисковать безопасностью своего племени. Если я вступлюсь за тебя, а потом выяснится, что это было другой из ваших уловок, и ты хотел заманивать нас в засаду, некого будет винить, кроме меня.

Джеймс медленно закрывал глаза и открывал их снова.

– Куда мне теперь идти?

– Ты найдешь ответ.

Вождь сильно хлопнул его по плечу и пошёл обратно в лагерь. Джеймс ссутулился и вздохнул, выражая весь свой страх и злость, и глухую тоску. А потом развернулся спиной к лагерю индейцев и поплёлся в никуда.

– Подожди, - услышал он милый голос. Он остановился.

– Джеймс Крюк.

– Тигровая Лилия.

Он едва мог её разглядеть в темноте. Привкус металла во рту становился всё сильнее, листья на деревьях превратились из серебристых в практически чёрные, а на небо будто выплеснули банку чернил, такое оно было тёмное.

Когда она подошла ближе, у Джеймса перехватило дыхание. Индейцы и Потерянные мальчики иногда встречались за пределами битвы, но, как он и говорил Бибблу,Джеймс нарочно избегал встреч с Тигровой Лилией с тех пор, как заметил, что она начала взрослеть. Время от времени она сталкивалась с Питером, и Джеймс видел размытую фигуру вдали, но на этом было всё. Ради собственного спокойствия Джеймс никогда не сталкивался с ней, с той ночи много-много лет назад, о которой он старался больше не вспоминать, с той ночи, когда он понял, что уже никогда не вернётся домой. И хоть с тех пор, как они виделись в последний раз, Джеймс вырос на пять лет, Тигровая Лилия повзрослела, казалось, лет на десять, и теперь выглядела всего на год-два младше Джеймса.

Ее волосы были длиннее, чем он помнил, и ниспадали черными волнами до талии, которая была слегка изогнута, что невозможно было отвести взгляд. Она была нежной, но сильной, как и ее тезка. Она пахла дождем. Она слегка прочистила горло, и Джеймс понял, что он забылся.

– Ты знаешь меня, - сказал он.

– Конечно, знаю. Я видела тебя с Питером. И я никогда не забуду ту ночь, когда я была просто маленькой девочкой. Я никогда не видела, чтобы мальчик так плакал.

Джеймс был рад, что было темно. Темнота скрывала его пунцовое лицо. Он кашлянул.

– Да. Хорошо. Не мой звездный час.

Тигровая Лилия шагнула немного ближе, и Джеймс подумал, что у него перехватило дыхание, пока он вообще не мог дышать. Он решил, что избегать ее все эти годы было мудрым решением.

– У тебя кровь.

– Да?
– Затем Джеймс почувствовал боль на горле, где нож, по всей видимости, порезал его кожу.

– Жди здесь, - приказала она, вытягивая руку. Как будто он мог сделать что-нибудь еще. Когда она вернулась, то держала в руке что-то мокрое. Она показала на черную землю, и Джеймс присел рядом с ней. Затем она прижала к его горлу что-то, как ему показалось, какую-то ткань. Он зашипел от колющей боли, и Тигровая Лилия закатила глаза и коснулась его обнаженной кожи свободной рукой. Джеймс сглотнул, гул волнения затопил его, от ее прикосновения к его горлу, от того, что ее грудь слегка двигалась вверх и вниз меньше чем в дюйме от него.

– Откуда это у тебя?
– спросила она.

– По милости Питера Пэна.

Он увидел какую-то странную вспышку в ее глазах, и на мгновение она отвела взгляд. Затем взяла себя в руки.

– Так вот... почему ты бежишь посреди ночи?

– Да.

– Мне очень жаль.

Он не знал, почему она должна извиняться, но не давил на нее.

– Я просто... хотел бы я знать, что делать.

Тигровая Лилия прикусила губу.

– Я ничего не могу предложить тебе. Как только мой отец принял решение, оно окончательное. Прости. Она заколебалась на мгновение, чтобы пересмотреть решение, как он надеялся. Но потом снова она начала прижимать ткань к его шее, глотая то, что было похоже на вину.

Он поймал ее руку, когда она смыла кровь с его горла, и она посмотрела на него.

– Никогда не извиняйся передо мной, - сказал он, его голос был хриплым и уставшим. Старше.
– Спасибо за твою доброту. Сейчас и несколько лет назад.

Она пристально посмотрела на него, и он почувствовал, как у него участился пульс. Затем он позволил ей уйти, услышав вороний крик где-то вдалеке, в направлении лагеря Потерянных Мальчиков, но, скорее всего, ближе. Тигровая Лилия тоже его услышала.