Никогда Никогда

Шрам Брианна Р.

– Но ты ведь не сможешь пойти со мной в Кенсингтонские сады? А один я тоже не могу туда пойти, особенно в такой час.

Небо было тёмным, не считая луны и пары мерцающих звёзд. Смотря в окно из своей комнаты, на грани сна и бодрствования, у Джеймса родилась жуткая идея. То, что его отец назвал бы «плохими манерами». Джеймс ухмыльнулся и вскочил с кровати, сбросив Мэгги, которая громко шлёпнулась на пол. Затем он достал явно слишком большую, красную полинявшую куртку, которую он стащил из полусобранного отцовского чемодана, и набросил её на плечи. Следом примерил фуражку, которую тоже стянул у отца, и

на цыпочках вышел из комнаты.

Обычно пол скрипел под его тяжестью, но сегодня половицы просто вопили. Не понятно, как только мать не проснулась. Ещё одна маленькая победа. Входная дверь маячила впереди, как знак, уговаривая её открыть. Мальчик крепко зажмурился, ожидая обычного пронзительного скрипа дверных петель. Но дверь открылась беззвучно, и Джеймс глубоко вдохнул и вышел на туманную улицу Лондона.

Она была пуста, за исключением нескольких заблудившихся прохожих и бездомных животных, которые придавали ночи жуткий оттенок. Туман опутывал его лодыжки, проникал в мелкие трещинки брусчатки, поднимаясь вверх по голеням. Здесь пахло ночью: землёй, сыростью и темнотой. Джеймс засунул руки в карманы и опустил голову, стараясь изо всех сил не обращать внимания на туман, постоянный цокот копыт и проезжающие мимо экипажи. Он был уверен, что внутри не скрывается кто-то с дурными намерениями. Никаких Джеков-Потрошителей, психопатов или желающих его похитить. Это смешно. Мальчик выдавил смешок, дыхание облачком застыло во влажном воздухе, и прижался спиной к кирпичной стене магазина, чтобы ненароком не привлечь внимание не-похитителя.

Чем ближе он подходил к Кенсингтонским Садам (и чем дальше отходил от дома), тем темнее и страшнее становилась ночь. Мальчик как можно плотнее кутался в куртку и уже начинал жалеть о своей бунтарской вылазке. Сады были совсем рядом, и глупо было поворачивать сейчас назад домой. Шаги отдавались эхом, когда он подходил к Садам, а когда ускорил шаг, звуки слились в один сплошной топот. Джеймс подумал, что просто пересечёт ограду Кенсингтона, чтобы можно было смело сказать, что сегодня он тут побывал, а потом развернуться и пойти домой. Но когда он дошёл до изгороди, понял, что хочет большего. Больше всего на свете он хотел сейчас зайти внутрь, погрузиться в растительность и посидеть там в одиночестве, представляя, что рядом сидит отец.

Джеймс глубоко вдохнул, вошёл внутрь и остановился у пруда в центре сада. Он смотрел на него, растягивая момент, смотрел, как над водой поднимается туман. Острые травинки оплетали ноги мальчика, и он упал на них, наслаждаясь мягким прикосновением к шее и спине, и отчётливым запахом воды в воздухе. Он лежал там долго, не позволяя себе разрыдаться, и к своему удивлению понял, что и не хочет плакать. Слёзы были просто ребячеством, реакцией ребёнка, а Джеймс уже чувствовал, что становится взрослым.

Выдающимся человеком, как сказал бы его папа. Истинным сыном своего отца.

Джеймс не верил, что он действительно сможет таким стать, но было приятно снова и снова об этом думать. К тому же, здесь, рядом с водой, его мечты казались более реальными. Будто он просто ждал, ждал, когда отправится в грандиозное путешествие. Рядом был не пруд. Это было море. И он не был школьником, он был моряком. Возможно, даже пиратом. Иногда мальчик представлял, что именно этим и занимается его отец во время своих поездок – ходит по морю, какнастоящий пират. Может быть, когда-нибудь он даже возьмёт с собой сына, и тот сам всё увидит. Сидя в тишине и одиночестве, Джеймс уже был рад, что принял такое глупое решение прогуляться.

– Ты потерялся, мальчик?

Спокойный и властный, но ещё юный голос разорвал тишину и заставил Джеймса запаниковать. Он вскочил на ноги, пошатываясь на трясущихся ногах, и нервно поправил кепку.

– Не подходи! – закричал он, отступая назад.

Человек напротив слегка передвинулся, и Джеймс смог его рассмотреть. Он немного расслабился, осознав, что этот человек – мальчишка немногим старше его, лет четырнадцати-пятнадцати. Его улыбка была обезоруживающей, а сам он был похож на эльфа – острые скулы, смеющиеся глаза и острые уши, торчащие в стороны.

Даже его одежда выглядела так, будто он только что спустился с дерева. С плеч небрежно свисал мох, листья различных форм и цветов, неумело сшитые вместе, были обёрнуты вокруг бёдер и туловища.

– Я тебя напугал? – спросил незнакомец, смеясь.

– Нет. Конечно, нет.

Джеймс ощетинился и выпрямился, стараясь казаться более зрелым, особенно перед этим своеобразным мальчишкой, разговаривая с которым Джеймс чувствовал себя одновременно и старше и младше.

Пруд позади него замерцал и запенился, и Джеймс готов был поклясться, что раньше такого не было, что точно было странно. Мальчику показалось, что он либо слишком устал, либо сошёл с ума. Третьего не дано.

– Думаю, ты врёшь. Уверен, ты был не в себе от страха, – протянул незнакомый мальчик.

Джеймс усмехнулся и задрал подбородок.

– Ну, думаю, с меня хватит. Я отправляюсь домой.

Второй мальчик оборвал смех и нахмурил брови.

– Так ты не потерялся?

– Нет. Я здесь намеренно. А ты потерялся?

– Да, – произнёс мальчик, подняв брови, – но я точно знаю, где я.

Джеймс нахмурился и закатил глаза.

– Не важно. Так кто ты такой?

– Я – Питер, – сказал мальчик, сдерживая смех. От его тона Джеймсу показалось, будто тот считает, что его все должны знать. – Питер Пэн. А ты?

– Джеймс Крюк, – ответил Джеймс, безуспешно пытаясь скопировать издевательский тон Питера.

– Забавная фамилия, – заметил Питер, сморщив нос.

– Не забавнее, чем Пэн.

Питер нахмурился, задумавшись.

– Наверно.

Затем он развернулся и припустил прочь, а на траве, куда ступали его ноги, оставались светящиеся следы.

Джеймс моргнул и потряс головой, пока свечение не исчезло. Он смотрел вслед Питеру, часть его желала пойти домой, а другая – отчаянно хотела побежать вслед за странным мальчиком вглубь парка. Он закусил щеку, переводя взгляд с удаляющейся спины Питера на ворота Кенсингтонского сада и вспоминая скучную, привычную домашнюю жизнь. В конце концов, безрассудная его часть победила. Джеймс рванул вслед за своим новым спутником.