Никого над нами
Шрифт:
– Никого не было, - закивал слуга, передав мне свежую рубаху.
– Не могли мимо нас проскочить…
– Может, в пути задержался или по объездной дороге отправился.
– постарался скрыть свое беспокойство священник.
– Жерар, мы точно засветло до Старых ключей доберемся?
– Точно.
– Охранник поправил висевший в петле обоюдоострый боевой топор.
– Только надо поторопиться - вечереет.
– Нас подождите.
– Неожиданно для себя я принял решение присоединиться к заинтересовавшему меня настоятелю монастыря и, сделав еще один глоток вина, убрал флягу в седельную
– Вместе веселее…
– Нам возвращаться надо, - напомнил мне хмурый Свори, которому уже порядком осточертело со мной нянчиться.
А уж тащиться неведомо куда по такому солнцепеку… Он и так весь в своем панцире взопрел.
– Не хочешь совершить богоугодное дело?
– скривился я, упорствуя на своем вовсе не из-за особой любви к церковникам. Просто после возвращения в Тир-Ле-Конт разговор с дедом предстоит не из приятных, а до завтра, глядишь, он чуток остыть успеет.
– Поехали, развеемся…
– Хорошо, - кивнул Свори, поджав губы, но оспаривать приказ не решился.
– Кольчугу надень.
– Еще чего!
– фыркнул я, не собираясь накидывать поверх рубахи даже камзола, и забрался в седло. Понятно, что старому рыцарю поперек горла приказы мальчишки полутора десятков лет от роду выполнять. Да только деваться ему некуда - хоть княжеский перстень рода Лейми и унаследует мой старший брат, я, как ни крути, тоже внук своего деда. Ничего, недолго охране меня терпеть осталось - давно уже пора к отцу в Альме возвращаться.
– Рони! Нож мой принеси! Только смотри, до лис-токрута не дотрагивайся. И лезвие не лапай, протри сначала!
– Сам бы забрал, - не отказал себе в удовольствии проворчать Свори, который вовсе не пришел в восторг оттого, что его оруженосцу придется углубиться на десяток шагов в Ведьмину плешь. Да еще вытаскивать метательный нож из излишне любопытной твари, пришпиленной к дереву моим броском.
– Мог бы - забрал.
– Я не стал ничего объяснять, проверяя, насколько хорошо очистилось от крови демона лезвие кинжала. Сейчас смешно вспомнить, но когда отец узнал о моих с братом вылазках в Ведьмину плешь, влетело нам изрядно. Тогда он и стребовал с нас обещание никогда больше не соваться в это проклятое место. И об этом обещании не преминул мне перед поездкой в Тир-Ле-Конт напомнить.
– Эдвин, арбалет возьми.
Прищурившийся рыцарь, вокруг глаз которого залегли глубокие морщины, дождался, пока Рони - долговязый белобрысый парень всего на пару лет постарше меня - высвободит из старого вяза метательный нож и вернется к нам, и только после этого придирчиво осмотрел снаряжение оруженосцев. Усиленные зерцалами кольчуги, шлемы с бармицами и толстые кожаные штаны и куртки могли пригодиться на случай схватки с пошаливавшими в округе разбойниками или выбравшимися из плеши демонами, но в такую жаркую погоду в них можно было запросто свариться заживо в собственном поту.
Я вытер взмокший лоб и оглядел пронзительно-голубое небо. Ни облачка. И хоть дело уже к вечеру близится, солнце жарит ничуть не меньше, чем несколько часов назад. Еще раз оглядел сгоревшее почти до костей тело, дождался, пока священник заберется на невысокого смирного конька, преспокойно общипывавшего осинку, и направил Звездочку на заброшенную дорогу, обочины
Закончив устраивать разнос младшему из оруженосцев - круглолицему и полноватому Анри, не от большого ума расстегнувшему усиленную бронзовыми бляхами куртку, Свори тут же нагнал меня и поехал рядом. Передавший через него нож Рони ускакал вперед проверять дорогу, а его проштрафившийся товарищ плелся сзади, глотая поднятую копытами наших лошадей пыль.
Обернувшись, я убедился, что Эдвин, собирая мои пожитки, не отстал, вытащил флягу и немного отхлебнул. Подумал - и протянул вино Свори.
– Стоило оно того?
– Сделав всего один глоток, вытер длинные усы рыцарь, знавший меня с пеленок.
– Да, - нисколько не колеблясь, твердо заявил я и убрал флягу в седельную суму.
– Стоило.
– А по мне, так скормить душу человека демону - самое последнее дело, - глядя в сторону, вздохнул мой телохранитель.
– Фредерик умирал три седмицы.
– Я сплюнул в дорожную пыль и оглядел открывшийся по левую стороны дороги широкий луг.
– Три седмицы он гнил заживо только из-за того, что этот ублюдок Дункан отравил клинок! А лекари даже не могли унять его боль! Вот тогда я и пообещал устроить так, что смерть этого недоноска ни на тень не будет легче. Я слово сдержал. Кровь за кровь и прах к праху.
– Это детство в тебе играет, сынок.
– Приложив ладонь ко лбу, старый рыцарь осмотрел неровную стену кривых деревьев, отделяющую нас от Ведьминой плеши.
– Видят тени, со временем начинаешь понимать, что для человека нет никакой разницы - четвертуешь ты его или без затей голову отрубишь. Важен лишь результат.
– Угораздит угодить в ад, скажи об этом Дункану, - хмыкнул я, не обращая внимания на столь вольное обращение.
– Бедному ублюдку, который думал, что умнее всех.
– Не стоило тебе возвращаться в Тир-Ле-Конт, - нахмурился Свори.
– Если князь узнает, как ты обошелся с Дунканом, я тебе не завидую.
– Не если, а когда.
– Я вновь достал флягу с вином.
– Плевать.
– Храбришься?
– Седоусый рыцарь посмотрел на меня так пристально, словно собирался сосчитать глотки.
– Учусь отвечать за свои поступки.
– На солнцепеке вино моментально ударило в голову и развязало язык.
– Будь что будет, и гори оно синим пламенем. Жаль только, святоша с косилыциком все испортил…
– Тень тебя забери, Кейн!
– Свори хлопнул ладонью по луке седла.
– Разве я не учил тебя, что ненависть слишком опасна - она дурманит голову и мешает… устранить врага наиболее простым способом именно тогда, когда это необходимо. Запомни: простота - залог успеха, а своевременность - долгой жизни.
– Знаю, - я лишь улыбнулся в ответ.
– Тогда откуда в тебе это?
– Понизив голос, рыцарь перехватил украшенные серебряной чеканкой поводья Звездочки.
– Откуда? Какой толк охотиться на демонов? Скольких ты сегодня убил? Четверых?
– С сумеречником - пятерых.
– Я обернулся посмотреть на торчавшую из земли каменную стелу. А ведь всего шесть лет назад, когда мы с отцом только уезжали в Альме, до Ведьминой плеши отсюда было версты три, не меньше! А теперь вот она - рукой подать.