Никола Тесла. Портрет среди масок
Шрифт:
— Это Ричард Хиггинсон Первый, — небрежно заметил Роберт.
У Джонсонов был и белый кот по имени Сент-Айвс. Сент-Айвс постоянно охотился за чем-то невидимым.
— Кошки в основном живут в мире фантазии, — заметила Кэтрин с улыбкой, которая говорила совсем о другом.
Живо беседуя, Никола и Роберт начали перебивать друг друга. Мартин довольно улыбался. Роберта поразило, как много стихотворений Тесла знает наизусть.
— Искусство не следует отделять от жизни, — он отставил бокал вина и одобрительно откашлялся, — как нечто слишком дорогое для ежедневного потребления.
— Именно
Он сожалел, что Роберт не может прочитать стихи Змая.
— Потому что они не переведены…
Роберт заговорил о творчестве.
— Простых фактов мало! — кричал он. — Только опаленные огнем поэзии факты становятся неодолимыми.
Все в основном полагали, что Роберт Андервуд Джонсон — поэт и редактор. Тесла понял, что он в действительности волшебник. Он знал в Нью-Йорке всех. Он был похож на выросшего Тома Сойера. Он дружил с Марком Твеном.
— А почему Марк Твен не посетил Всемирную выставку? — спросил Тесла.
— Он приехал, — добродушно ответил Джонсон. — Но…
Едва прибыв в Чикаго, писатель заболел и две недели провалялся в гостинице. Когда у него изо рта вынимали градусник, он начинал кашлять, так что ничего не увидел. Он не совершил кругосветное путешествие за пятьдесят центов. Он не увидел разводной мост из мыла. Он не описал Главный канал, который благословляла гигантская статуя республики «Большая Мэри» с позолоченными плечами. Он не увидел, как двести перьев вождя Стоящего Медведя трепещут на колесе обозрения Ферриса. Он не измерил устрашающие пушки павильона Крупна. Он не толкался среди полицейских, утешающих потерявшихся детишек, и фермеров, заказывающих колбаски на Рыбацком бастионе. Он не любовался на каналах флотом из пятидесяти электрических гондол. Он не увидел Новую Америку, которая страх перемен заглушала восторгом перед ними. Он не видел, как Тесла и Вестингауз дирижируют галактиками электроламп.
— Он не видел, как вы на сцене превращаетесь в фонтан искр, — закончил Джонсон.
Мартин с теплыми глазами лукаво добавил, что Твен также не увидел танец живота Маленькой Египтянки, которая вращала бедрами на «улицах Каира». После этого он гневно стукнул о столешницу бокалом коньяка:
— Я все-таки хочу спросить вас. Почему Вестингауз не подал в суд на Эдисона, который украл идею вашего мотора?
Тесла посмотрел на Мартина веселыми сияющими глазами.
— Если я отвечу, то мне придется вас убить, — предупредил он.
— Почему? — спросил неустрашимый Мартин.
— Потому что он украл у него электролампу.
Отсмеявшись, они вспомнили святого Павла индуизма, Свами Вивекананду.
— Знаете, что сказал о нем Хирам Максим? — спросил их Тесла. — Это, говорит, яркий пример неспасенного, который знает о философии и религии больше, чем все попы и миссионеры всей земли.
— Я слышал, что он собирается поселиться в Нью-Йорке и читать здесь лекции.
— Я обязательно буду слушать его, — растроганно обещал Мартин.
— Это был визуальный трактат, самое большое скопление народа после разрушения Вавилонской башни, — мечтательно протянула Кэтрин. — Весь город сверкал блестками. Люди с присвистом пялили глаза, не забывая лизать сладкую вату!
Мартин предупредительно улыбнулся.
Роберт
— А вы знаете, что после закрытия выставки толпы бездомных поселились в опустевших дворцах Города будущего?
Одним словом, разговорились. Мартин уже прощался, а о деле, ради которого они встретились, не было сказано ни слова.
— А вы?
— Я не спешу, — пожал плечами Тесла.
Роберт и Никола остались. Они выяснили, что в детстве их отцы разъезжали по сельской местности. Один был врачом, второй — священником. Роберт припомнил плохо прожаренное мясо, которое подавали на завтрак фермеры Индианы.
— Я разбивал лед в тазу, чтобы умыться.
Тесла рассказывал о кустах в Лике, которые казались черными из-за сидящих на них майских жуков. Ветки от их тяжести ломались. Роберту было интересно. Тесла обнаружил, что в этом человеке исключительно добрый характер сочетается с любовью к анекдотам. Его истинная серьезность заключалась не только в том, что он морщил лоб.
Этот улыбчивый человек, сражавшийся за соблюдение авторских прав, предложил своему другу Джону Мьюру превратить Йосемит в национальный парк, боролся за права женщин и со вкусом и авторитетом редактировал журнал «Сенчури» («Столетие»)! Роберт знал и издавал генерала Гранта. Был знаком с бывшим президентом Гаррисоном, перешел на «ты» с восходящим политиком Теодором Рузвельтом.
— Садитесь сюда! — позвал его Роберт и бросил в камин шишку.
Шишка тут же превратилась в пылающую розу. Дом был изукрашен арабскими мотивами. Утонченность, понятая как болезнь, определила цвет обоев. Бордовый цвет интерьера оживляли две люстры от Тиффани, похожие на медуз. Часы с золотом и серебром, с солнцами и лунами, тикали в ореховой раме. Неизвестно, сколько бокалов вина они выпили в тот вечер, сколько трубок Джонсон выколотил в камин. Кэтрин была прекрасна, как Венеция. Она вздернула юбку выше коленей и села к роялю. Бокалы в горке звякнули. Лабрадор поднялся на задние лапы, и Роберт начал вальсировать с ним.
— Ах! — вздохнул он, падая в кресло в пароксизме драматического изнурения.
Предоставленный сам себе, Лабрадор Ричард Хиггинсон ругался с шипящим радиатором.
— Мой пес постоянно ругается, как Лютер с дьяволом, — заметил Роберт. — Лает на звонок, на дождь, на гром.
Когда ближайшая колокольня красноречиво обозначила полночь, Лабрадор облаял и ее. Пес печально и глупо посмотрел на часы, когда те лаконично пробили час.
— Как ты красива, когда зеваешь! — бросил Джонсон жене.
— Я пошла спать, — сказала Кэтрин. — Бай-бай!
— Голубоглазая, как хаски, — улыбнулся он, глядя Тесле в глаза. — Мы подружимся!
— Вы полагаете? Кокетство сошло с его лица.
Жена ответила:
— Я знаю.
62. На вершине общества
Европейское турне и Всемирная выставка сделали Теслу знаменитым. Мартин с теплым взглядом в «Электрикал ревью» первым употребил волшебное слово:
— Прометей!
В «Дельмонико» ему подавали пылающие блюда и пирожные с бенгальскими огнями.