Николай I Освободитель. Книга 6
Шрифт:
— Как Матильда? — Вообще-то дочь баварского короля в православии приняла имя Елена Павловна, но как-то мы в семье по привычке называли ее Матильдой. Так вот первые роды у нее прошли достаточно тяжело, повезло еще что девочка родилась, здоровенного Романовского четырёхкилограммового богатыря с первого раза родить не всякая сможет.
— Врачи говорят, что с ней будет все хорошо. Роды прошли хоть и не без проблем, но она быстро восстанавливается, — Михаил сделал глоток вина и добавил. — Уже насчёт второго заикалась.
— Ну ты с этим осторожнее, — я покачал головой. — Оно для здоровья не полезно. Нагрузка на организм большая.
Я хоть и обрезал количество
— Что делать с Константином? — Немного помолчав, я поднял давно беспокоящую меня тему.
— То, что он не приехал — это конечно моветон, — пожал плечами Александр, — тем более теперь, когда дорога занимает всего сутки с небольшим, но с чего ты взял, что с этим нужно что-то делать?
— Я тебе дам почитать отчеты Бенкендорфа. Константин в Варшаве опять начал вести себя… Неподобающе, — криво усмехнулся я. Александр, однако зацепился за другое.
— Хочешь сказать, СИБ следит за великим князем? — Вздернул бровь бывший император, — не слишком ли это…
— Нет, — отрезал я, закрывая всякую возможность для выражения недовольства. — Александр Христофорович поставлен на свой пост дабы защищать Россию и трон от любых угроз. Не важно от кого они исходят.
— Понятно… — Протянул брат, переспрашивать о наличии пригляда и за другими членами императорской фамилии он разумно не стал. Как говорится: не хочешь услышать уклончивых ответов — не задавай нескромных вопросов. — В чем заключается его неподобающее поведение?
— Он слишком сблизился с местными поляками. А учитывая неспокойную обстановку в Привисленских губерниях, а также известную нелюбовь местных поляков к русским. Я боюсь, что в какой-то момент все это может закончиться не хорошо. Константин — командир военного округа, от его действий, от его решительности в определенный момент может многое зависеть. Я бы не хотел, чтобы в критической ситуации войска на западной границе остались без командования. Генералов с польскими фамилиями Афанасий Иванович по моей просьбе из западного округа немного пораскидал по другим направлениям, — я хоть и был в целом доволен результатами недавней инспекции, все равно дул на воду. Да и не ущемлял никто поляков, перевели их в порядке плановой ротации местами даже с повышениями, ну а то что далеко от родных земель, так на то она Россия и империя. Территория огромная, генералы везде нужны. — Но все равно тревожно.
— А планируется критическая ситуация? — Подал голос Михаил.
— Пока нет, — я покачал головой. — Но, вероятно, я никого из присутствующих не удивлю, если скажу, что международная обстановка продолжает накаляться.
Зимой 1835 года между Англией и Францией совершенно неожиданно для стороннего наблюдателя, — впрочем, о движениях в том направлении мне Бенкендорф докладывал еще за полгода до этого, так что для нас сюрпризом подобный поворот не стал — был заключен большой торговый договор. Не таможенный — и тем более не военный — союз, конечно, как между Россией и Пруссией, однако тенденции эти все равно были максимально тревожными.
Против кого могут дружить совместно Лондон и Париж догадаться было совсем не сложно.
— И что ты хочешь сделать с Константином? — Александр вопросительно изогнул бровь?
— Как минимум убрать его из Варшавы, — Михаил на это только хмыкнул и молча налил себе в бокал еще вина.
— И с нами ты хотел посоветоваться чтобы что?
— Думал вы подскажете, как это осуществить дабы не устраивать полноценный скандал, — я обвел взглядом троих мужчин столь разных и одновременно столь похожих друг на друга.
Сын сидел молча, глядя на меня, но не вмешиваясь в беседу. Видимо считал свой голос пока еще недостаточно весомым в такой компании. Михаил явно испытывал нескрываемое раздражение, и эмоции прорывались на лицо, несмотря на все самообладание великого князя. Александр же был наоборот спокоен и умиротворен как слон.
— Обычно, тебе наши советы не нужны, — младший брат нахмурился, встал, подхватил свой бокал, опрокинул его содержимое в рот и, поставив обратно на стол, добавил. — Уверен, что ты и сейчас с этой проблемой справишься без чужих подсказок.
После этого он попрощался и не дожидаясь ответных слов вышел из комнаты. Саша смотрел на все это широко раскрытыми глазами: его детство прошло в гораздо более спокойной семейной обстановке, чем мое или Александра. Смею надеяться, что родителями мы были куда лучшими чем Павел и мамА.
Александр же от всего происходящего только усмехнулся, не скрывая ехидного выражения на лице. Посидел несколько минут молча и тоже высказал свое мнение.
— Ты знаешь, Ники, тут я с Михаилом, пожалуй, соглашусь. Не по форме, а по содержанию, — брат тоже встал с кресла, подошел ко мне и на правах старшего и более опытного похлопал по плечу. — Ты у нас самодержец, тебе и решать.
Пока мы в Санкт-Петербурге проводили ревизию военных планов, а потом праздновали рождение первенца Михаила и Матильды, на другом конце света происходили, не побоюсь этого слова, исторические события. Из тех, что на долгие десятилетия вперед формируют облик человеческой цивилизации. Пусть даже только на отдельно взятом континенте.
В 1835 году закончилась наконец длившаяся, кажется, бесконечно война за независимость испанских колоний. Закончилась она совсем иначе нежели та, что имела место в моей истории. Испанцы с одной стороны признали появившиеся на карте Южной Америки государства, а с другой — сумели сохранить за собой два относительно приличных куска земли: Картахену с куском побережья вплоть до озера Маракайбо и провинцию Гуаякиль на Тихом океане. Не империя, над которой никогда не заходит солнце, конечно, но сильно лучше чем ничего.
Король Испании Карл V проявил несвойственное ему благоразумие — а скорее всего тут сыграло давление Лондона, которому Южная Америка была интересна в качестве торгового партнера, а бесконечные войны всех со всеми в этом разрезе изрядно мешали коммерции — и сделал то, что от него никто не ждал.
Признание отколовшихся колоний с одной стороны било по престижу королевства, как колониальной державы, а с другой стороны — а сколько того престижа-то осталось. А вот тайная субсидия выделенная дельцами из Сити — про которую мы все равно узнали, спасибо ребятам Бенкендорфа — в размере полутра миллионов фунтов, находящемуся в вечной конфронтации с кортесами королю была явно более интересна, чем не приносящие никакого дохода колонии. Мягко говоря не приносящие.