Николай II (Том I)

Сахаров Андрей Николаевич

– Боже мой! Неужели это так страшно, что у тебя написано? Ну дай, я прочту…

«Ты неоднократно выражал свою волю «довести войн до победного конца». Уверен ли Ты, что при настоящих тыловых условиях это исполнимо? Осведомлён ли Ты о внутреннем положении не только внутри Империи, но и на окраинах (Сибирь, Туркестан, Кавказ)? Говорят ли Тебе всю правду или многое скрывают? Где кроется корень зла? Разреши в кратких словах разъяснить тебе суть дела.

Пока производимый Тобою выбор министров при том же сотрудничестве Распутина был известен только ограниченному кругу лиц, дела могли ещё идти; но раз способ стал известен всем и каждому и об этих методах распространилось во всех слоях общества, так дальше управлять Россией немыслимо. Неоднократно Ты мне сказывал, что тебе некому верить, что Тебя обманывают. Если это так, то то же явление должно повторяться и с Твоей Супругой, горячо тебя любящей, но заблуждающейся, благодаря злостному, сплошному обману окружающей Её среды. Ты веришь Александре Фёдоровне. Оно и понятно. Но что исходит из Её уст, есть результат ловких

подтасовок, а не действительной правды. Если Ты не властен отстранить от Неё эти влияния, то, по крайней мере, огради себя от постоянных систематических вмешательств этих нашёптываний через любимую Тобою Супругу. Если Твои убеждения не действуют, а я уверен, что Ты уже неоднократно боролся с этими влияниями, постарайся изобрести другие способы, чтобы навсегда покончить с этой системой. Твои первые порывы и решения всегда замечательно верны и попадают в точку. Но как только являются другие влияния, Ты начинаешь колебаться и последующие Твои решения уже не те. Если бы Тебе удалось устранить это постоянное вторгательство во все дела тёмных сил, сразу началось бы возрождение России и вернулось бы утраченное Тобою доверие громадного большинства Твоих подданных. Всё последующее быстро наладится само собой, Ты найдёшь людей, которые, при изменившихся условиях, согласятся работать под Твоим личным руководством… Когда время настанет, а оно уже не за горами, Ты сам, с высоты престола, можешь даровать желанную ответственность министров перед Тобою и законодательными учреждениями. Это сделается просто, само собой, без напора извне и не так, как совершился достопамятный акт 17 октября 1905 года. Я долго колебался открыть Тебе истину, но после того, что Твоя матушка и Твои обе сестры меня убедили это сделать, я решился. Ты находишься накануне эры новых волнений, скажу больше, накануне эры покушений. Поверь мне, если я так напираю на Твоё собственное освобождение от создавшихся оков, то я это делаю не из личных побуждений, которых у меня нет, в чём Ты уже убедился и Её Величество тоже, а только ради надежды и упования спасти Тебя, Твой престол и нашу дорогую Родину от самых тяжких и непоправимых последствий».

– Кончив читать письмо, царь ничего мне не сказал! – волнуясь, пояснял собеседнику Николай Михайлович. – Молчал и продолжал мило улыбаться! «Знаешь ли, – говорю я, – твоего Протопопова тебе ловко подсунули… У Бадмаева заинтересованные подкупленные лица познакомили его с Распутиным, а тот провёл в министры эту лису.

– Я это знаю! – последовал ответ.

– И находишь это нормальным?!»

Ответа не последовало.

– Вообще! – горячился Николай Михайлович. – Эта манера отмалчиваться отбивала всякую охоту говорить с ним о чём-либо, даже самом важном! И, несмотря на резкость моих выходок, на горечь обличений, царь был очень любезен, до крайности! Во время нашего разговора, когда я бросал одну резкость за другой, у меня несколько раз гасла папироса. Царь любезно подавал мне спички, а я даже забывал его поблагодарить, до того волновался. Любезность и внешнее спокойствие ни на минуту не покидали Николая… Он положительно – charmeur! И я сказал ему как-то, что этим он напоминает мне Александра I. Отпущен я был самым дружелюбным образом… А 31 декабря, в половине двенадцатого ночи, ко мне явился курьер с запиской от царя: «Повелеваю тебе выехать в Грушёвку на два месяца. Николай». И внизу – приписка: «Прошу тебя это исполнить»! «Повелеваю»… и – «прошу»! Вот, поймите его! – кончил свою речь великий князь.

Почти накануне переворота, 11 февраля 1917 года, явился к нему Александр Михайлович и указывал царю на то, что положение слишком серьёзно и что супруга ведёт его в бездну.

С теми же речами наведалась в Царское Село и великая княгиня Виктория Фёдоровна.

Александру Николай Романов ничего не ответил.

А когда Виктория Фёдоровна заговорила о непопулярности царицы, царь возразил:

– Какое отношение к политике имеет Алиса? Она – сестра милосердия и больше ничего! А насчёт её непопулярности – это неверно! Смотри: доказательства у меня под рукой!

Он показал княгине целую стопку благодарственных солдатских писем, присланных из разных лазаретов…

Но княгиня знала, как подделываются эти «голоса народа», эти послания, писанные канцелярскими почерками по одному образцу… Продиктованные теми же придворными прихвостнями и немецкими агентами, которые ютились вокруг царицы…

И княгиня, и сам царь хорошо помнили, что даже в одном из лазаретов для офицеров произведено было покушение на «немку-царицу».

Раненый офицер во время раздачи новогодних подарков бывшей царицей произвёл в неё выстрел… Пуля пролетела мимо. Дело было замято. Офицера объявили сумасшедшим… Но посещения лазаретов прекратились…

И всё-таки ни Николай, ни Алиса не образумились.

Брат родной, Михаил Александрович [596] , не раз пытался лично и письмами указать Николаю на ошибочность его действий. Но недоверчивый Николай, помня о попытке брата занять трон, только хмурился и молчал ему в ответ…

Никакого влияния не оказала и составленная великими князьями записка, подчёркивающая мысль о том, что царица ведёт династию к гибели, что народ считает её немецкой пособницей, шпионкой на пользу Вильгельму и другим врагам России…

596

Михаил Александрович (1878 – 1918) – великий князь, брат Николая II; генерал-майор, член Государственного совета;

в 1909 – 1911 гг. – командир 17-го Черниговского полка; в 1912 г. – командир Кавалергардского полка. В период первой мировой войны командир Кавказской туземной дивизии, затем 2-го Кавказского корпуса.

Вот что говорил великий князь Павел Александрович, когда к нему явился журналист для беседы:

– Хочется говорить, высказать всему обществу, что накипело на душе. Душно. Задыхаешься в атмосфере лжи и ненависти к себе. Проклятый век, вечное скитание.

Не успел я хорошенько опомниться от всего того, что сделал со мною Николай Романов после моей женитьбы на нынешней жене, графине Палей [597] , после всех мытарств и бедности, перенесённых мною из-за женитьбы на некоронованной особе, как новое горе, новое страдание свалились на мою голову. Сначала убийство Распутина и роль в нём моего любимого сына Дмитрия Павловича. Вечные ссоры с Александрой Фёдоровной, а потом уже и события последних дней – всё это, как камень, свалилось на мою семью. Много пришлось пережить. Впрочем, нужно по порядку.

597

Великий князь Павел Александрович (1860 – 1919), дядя Николая II, в 1902 г. женился вторым браком на Ольге Валерьяновне Пистолькорс, урождённой Карпович, получившей после признания Николаем II брака титул графини Гогенфельзен (1904), а в 1916-м – титул графини Палей. За недозволенный брак Павел Александрович в 1902 г. был уволен от всех должностей, лишён званий, над его детьми установлена опека, в 1905 г. прощён и восстановлен в звании генерал-адъютанта.

В начале 1916 года я случайно приехал из действующей армии в Царское Село. Здесь меня ожидало письмо от дочери, Марии Павловны [598] , находившейся в Пскове. В письме этом Мария Павловна приводила свой разговор с генералом Рузским [599] за день до удаления его от командования и отъезда на отдых. Мария Павловна просила разъяснить царю, что отпуск этот по меньшей мере преступление. Необходимо, заканчивала она своё письмо, возвратить Рузского на фронт, где он побеждал и будет побеждать. Письмо Марии Павловны я в тот же день отправил к царю, но получил ответ не от царя, а от царицы. Ответ заключал в себе несколько слов и гласил следующее: «Ваше письмо прочла, рада, что оно не попало Николаю Александровичу. Пускай старец едет в отпуск, когда понадобится, возвратим. Александра».

598

Мария Павловна младшая (1890 – 1958) – великая княгиня, внучка Александра II, дочь великого князя Павла Александровича и Александры Георгиевны, королевы греческой.

599

Рузский Николай Владимирович (1854 – 1918) – генерал-адъютант, генерал от инфантерии, член Государственного совета, член Военного совета, участник русско-турецкой (1877 – 1878) и русско-японской войн; командующий армиями и фронтами в годы первой мировой войны.

Письмо царицы меня возмутило. Как смела она, женщина вмешиваться в дела, касающиеся всей страны. В тот же день я попросил у Николая Александровича свидания.

– К чему ведёшь ты страну? – заявил я. – Нужно прекратить эти бесчинства. Пора взять себя в руки и не допустить, чтобы страной правил не ты, а женщина.

Николай Александрович выслушал меня, теребя ус. Несколько нервных ударов пальцами по стеклу окна были его ответом.

Царь ушёл, не показав мне лица и не подав мне руки. С тех пор между мною, царём и царицей установились натянутые отношения, ещё более обострившиеся в декабре того же 1916 года. В течение этого промежутка у меня происходили столкновения с Николаем Александровичем, но они носили чисто деловой характер.

Я постоянно старался подчёркивать ненадёжность семьи Романовых, упорно утверждал, что не народ, а царский дом готовит российскую революцию. Когда же мы, члены царской семьи, указывали ему и Александре Фёдоровне, что Распутин – это гибель страны, то получали ответ, что это неверно. «Наоборот, – говорила Александра Фёдоровна, – русский народ, а в особенности крестьяне, довольны, что в царские хоромы проник и мужичок. У меня имеются, – говорила она, – письма, доказывающие правдивость моих слов».

Семнадцатого декабря разыгралось всколыхнувшее всю Россию событие. Во дворце Юсупова был убит Распутин. Об этом убийстве я узнал в Ставке, в Гомеле, лишь девятнадцатого декабря. Среди убийц называли ряд высокопоставленных лиц [600] , но имени моего сына, Дмитрия Павловича, не упоминали. Я ничего не знал. И в то время, когда поезд мой мчался в Петроград, Дмитрий Павлович находился уже под домашним арестом в своём бывшем Сергиевском дворце, на Невском проспекте.

600

Среди убийц называли ряд высокопоставленных лиц… – Главными заговорщиками, решившимися на убийство Распутина, были: Ф. Ф. Юсупов, великий князь Дмитрий Павлович, В. М. Пуришкевич, а также поручик В. М. Сухотин и военный врач С. С. Лазаверт.