Николай Онуфриевич Лосский: философские искания
Шрифт:
Телесная смерть кажется человеку самым страшным злом. Однако, если понимать цель мироздания и выполнять христианские заповеди, то отношение к ней может измениться. Главное назначение человека заключается в том, чтобы смирить «гордыню», полюбить Бога больше, чем самого себя. Тогда смерть покажется целесообразной. Лосский говорит: «Не надо однако забывать, что она зло производное, следствие основного зла, состоящего в себялюбии, то есть грехе отпадения от Бога и нарушения ранга ценностей» [48] .
48
Лосский Н. О. Условия абсолютного добра. – С. 48.
Рассуждать о бессмертии – это значит рассуждать о вечности души, то есть о предмете, не имеющем временной формы, следовательно, непредставимом чувственно. Н. О. Лосский, подходя к изучению проблемы жизни и смерти на философском уровне, считает, что цель философа заключается не в том, чтобы доказать само бессмертие души, а прежде всего в том, чтобы ответить на вопрос, существует ли возможность знания о таком предмете, как бессмертие души, и затем, как человек может избежать
49
Лосский Н. О. Идея бессмертия души как проблема теории знания // Основные вопросы гносеологии: сб. статей. – Пг., 1919.
Для того, чтобы истина приоткрылась человеку, его духу нужна жертва живого и преходящего, времени и жизни. И здесь наступает то, что современник Н. О. Лосского Н. А. Бердяев называет трагизмом. Казалось бы, дух человека, перед которым открылась истина, должен удовлетвориться и успокоиться, ведь цель достигнута и истина мира понятна, а вечность приоткрылась, но именно в этой ситуации дух впадает в противоречие с самим собой и появляется тоска по ушедшей молодости, остается сожаление о живом уходящем. Возникает вопрос, почему человек может понять смерть преходящего, но не может ее принять и не может согласиться с ее необходимостью по отношению к себе. Тоска о безвозвратном, тоска зрелого духа по юности своего тела. «Наше стремление к абсолютной истине глубоко трагично, эмпирически безысходно… – отмечает Бердяев. – Сущность трагизма лежит в глубоком несоответствии между духовной природой человека и эмпирической действительностью» [50] . Он считает, что трагизмом окрашены все сущностные моменты жизни человеческого духа: красота, любовь, свобода, истина– все это связано с трагизмом смерти. «… В самые главные, самые счастливые минуты жизни человека предостерегает трагизм и от этого трагизма нет спасения ни в общественном благоустройстве, ни в науке, – от него не скроют ни хорошо устроенные здания, ни теплая одежда и не даст никакого утешения познание законов природы» [51] .
50
Бердяев Н. Опыты. – СПб., 1907. – С. 38–39.
51
Там же. – С. 37.
Противоречие жизни и смерти на философском языке звучит как противоречие категорий конечного и бесконечного, и оно является одним из основных, которое объясняет противоречивый процесс всеобщего единства многообразного мира. Диалектический метод Гегеля позволил охватить мышлением понятие процесса жизни мира. Но понятие не примирило человека с субъективным трагизмом, и дух человеческий задает себе вопрос: зачем так? Этот вопрос страшен для человека, но он существует, раз поставлен.
Другой современник Н. О. Лосского К. Э. Циолковский именно так его и поставил, размышляя над теорией космических эр. Он говорит: «Есть вопросы, на которые мы можем дать ответ – пусть не точный, но удовлетворительный для сегодняшнего дня. Есть вопросы, о которых мы можем говорить, которые мы можем обсуждать, спорить, не соглашаться, но есть вопросы, которые мы не можем задавать ни другому, ни даже самому себе, но непременно задаем себе в минуты наибольшего понимания мира. Эти вопросы: зачем все это?… Дирижабли, ракеты, второе начало термодинамики – это дело нашего дня, а вот ночью мы живем другой жизнью, если зададим себе этот проклятый вопрос. Говорят, что задавать такой вопрос – просто бессмысленно, вредно и ненаучно. Говорят– даже преступно. Согласен с такой трактовкой… Ну а если он, этот вопрос все же задается… И задается он не только здесь в светелке Циолковского, но некоторые головы полны им, насыщены им– и уже не одно столетие, не одно тысячелетие… Этот вопрос не требует ни лабораторий, ни трибун, ни афинских академий. Его не разрешил никто: ни наука, ни религия, ни философия. Он стоит перед человечеством – огромный, бескрайний, как весь этот мир, и вопиет…» [52] .
52
Чижевский А. Л. Теория космических эр // Гиренок Ф. И. Русские космисты. – М, 1990. – С. 41–3.
Так или иначе, отвечая на вопрос о соотношении жизни и смерти, философы допускают бессмертие души, ибо разложение тела очевидно, недоказанным остается, существует ли и где человеческий дух. Н. О. Лосский ставит перед собой задачу доказать возможность изучения вечности души, того, что она поддается познанию. И это он считает самым слабым звеном в истории философии и в компенсации этого пробела видит свою заслугу.
Лосский делает акцент на том, что существуют два разных мира: временный ряд событий и безвременное бытие. Человек же развивает в себе умение отчетливо наблюдать только один из этих миров – временный. Поэтому, когда речь идет о вечном «я», мы умеем только указать его наличность, но не рассказать о его безвременном содержании. Однако оно должно существовать и более богато, чем временная жизнь. «Вечность этого бытия указывает на его гармоническое отношение к остальному содержанию мира и на его всеобъемлющий фактор в противоположность временному ряду событий, который состоит из явлений, взаимно исключающих друг друга… Весьма вероятно поэтому, что если бы мы обладали совершенным знанием о вечном бытии, мы впервые в нем нашли бы конкретную полноту, а то существующее, которое теперь считается конкретным, оказалось бы бесконечно малой дробью, отвлечением от этой конкретной полноты» [53] .
53
Лосский Н. О. Вопросы гносеологии. – С. 89.
Доказательство познания вечности индивидуального «я» Н. О. Лосский ставит
Очевидно, для решения вопроса необходимо наблюдать не только свое, но и другие «я», и на этом основании или отвергнуть множественность вечных «я», или признать их. Так строит логику своих мыслей насчет жизни отдельного человека Н. О. Лосский. Бессмертие индивидуальной души может быть доказано только тогда, когда будет доказана возможность ее вечности. Лосский считает, что ссылки на вечность души как прирожденного чувства или идеи могут быть ложны.
Доказательство, придающее идее бессмертия души теоретическую ценность, может быть дано только в том случае, если оно осуществляется в духе имманентных теорий знания, то есть только в том случае, если вечность души может быть предметом наблюдения или может быть установлена путем умозаключения, опирающегося на наблюдение чего-либо вечного. Многие считают, что невозможно наблюдать вечность. Это заявление Лосский опровергает. Он говорит о том, что идея непрерывного существования вещей имеется в человеческом уме. Мы вправе задать вопрос: откуда же она возникла? По мнению Лосского, она есть продукт деятельности воображения, представляющего вещь существующую даже тогда, когда мы ее не воспринимаем. «Акт знания (субъективная сторона знания), – отмечает он, – совершается в настоящий момент, а предметом знания может быть событие, совершающееся в другой момент времени, например, в прошлом или будущем; акт знания может длиться секунду, а предметом его может быть процесс, длящийся минуту, час, год, века. Способность обозревать в один миг процессы, занимающие продолжительное время, человек пользуется на каждом шагу… без помощи этой способности невозможно было бы восприятие движения» [54] .
54
Там же. – С. 85.
Лосский отмечает, что освободиться от наклонности переносить временные свойства акта знания на его предмет очень трудно. Однако каждый ученый, когда начинает рассматривать не отдельные предметы, а закономерности в них, не представляет уже временные моменты знания. Из этого факта вытекает множество следствий. Лосский приводит два. Рассмотрим их, поскольку они имеют принципиальное значение для понимания его концепции.
1. Акт восприятия может доказать знание о существовании вещей вне момента восприятия.
2. Разнородность между предметом и актом знания может достигать большой степени: предмет знания может совсем не обладать временными свойствами, он может принадлежать к сфере бытия, а не бывания, то есть стоять вне потока изменений, как нечто сверхвременное, тем не менее на нем может быть сосредоточено внимание познающего субъекта: «акт созерцания может длиться одну секунду, но созерцаемое может быть вечным» [55] .
Лосский делает вывод, что то же самое распространяется на бессмертие души, то есть говорить о бессмертии – это значит иметь в виду безвременность, вечность. Следовательно, о бессмертии души знает тот, кто наблюдает в своей душевной жизни начало, стоящее вне течения событий душевной жизни. Однако без него они существовать не могли бы. События, совершающиеся в душевной жизни, радость, печаль, хотения, напряжение внимания и т. п. касаются человека, испытываются, как принадлежащие одному и тому же «я». Логика Лосского возвращает к тому, что решение вопроса о вечности или тленности человеческого духа должно быть достигнуто путем усовершенствования наблюдения над «я». Но именно здесь мы видим, что «человек наблюдает свое я, как несомненно стоящее вне потока событий, как бытие, абсолютно не сравнимое с событиями радости, печали, хотения и т. п. как бытие, в применении к которому вопрос – сколько времени оно будет длиться так же нелеп, как вопрос – какого цвета справедливость, зеленая она или голубая. Я – для человека выступает как наблюдаемый факт» [56] . Для этого, отмечает Лосский, нужно чрезвычайное напряжение: способности отвлечения и особое направление внимания, чтобы наблюдать «я» с такой отчетливостью, какая требуется для непосредственного решения вопроса о вечности души. Свою задачу Лосский видит в том, чтобы показать, что строение процессов знания не исключает возможности наблюдения таких объектов и что должны существовать люди с особенно развитой способностью такого наблюдения. Описание такого наблюдения Лосский возлагает на будущих ученых. Он пишет: «Проблема бессмертия души волнует не столько философов, сколько религиозных людей, не сомневаемся, что в мировой литературе, поскольку в ней выразился религиозный опыт человечества, должны найтись красивые описания наблюдений над душевною жизнью в духе теории интуитивизма, утверждающей возможность наблюдать вечное» [57] .
55
Там же. – С. 86.
56
Там же.
57
Там же. – С. 89.
Для Лосского философия – это прежде всего наука. Она имеет свои всеобщие законы, которые пронизывают и связанную философскую систему. Философия имеет всеобщий характер и служит не одному человеку или нации, а всему человечеству, и эту своеобразную науку развивает общечеловеческая мысль. Именно поэтому, считает Н. О. Лосский, философия носит всеобщий характер.
Она, имея целостный взгляд на окружающий мир, на Вселенную, Космос, Бога, вырабатывает свой метод постижения их. Своеобразный способ целостного, философского постижения действительности предлагает наряду с другими классиками истории философии Лосский. Это интеллектуальная интуиция, которая предполагает не иррациональное восприятие вселенной, а напротив интеллектуальный опыт человеческого сознания, напряженную и длительную работу ума. Философский труд разума дает результат постижения внутренней взаимосвязи мира как целого. Глубокое погружение в мысль о мироздании может привести к выводу о существовании всеобщей закономерности.