Николай Вавилов
Шрифт:
9июля Г. С. Зайцеву.
«Наконец я в Алжире. Глаза разбегаются. Не справляюсь. Кругом и дикая свекла, и дикий лен, и тьма новых культур. Чтобы сделать все, что надо, надо было бы в 10 раз больше времени и быть нескольким вместе. Что могу, делаю. Во всяком случае, Африкой мы начали овладевать»*.
17 июля. Е. И. Барулиной. Рабат.
«Пересек все Марокко, и пустыни, и степи. Проехал на автобусе. Нестерпимая жара. Начинаю глотать хинин, так как не хочу схватить марокканскую лихорадку. В центральном Марокко собрал ценный материал. Наконец, и по Ervum ervilia, [56] льны,
56
Дикая чечевица.
В эти жедни. Г. С. Зайцеву.
«Закончил Марокко. По хлопку набрал литературу. Дело с ним безнадежно <…>, воды достаточно, во время уборки дожди, а летом сирокко (знойные ветры). И хотя патриоты марокканские пыжатся, а дело не пойдет. Гораздо интереснее с твердой пшеницей. По ней нашел много нового. Как и в Азии, самое интересное таят горы. В горах Высокого Атласа нашел культуру, аналогичную таджикской. Пойдут факты. И чем их больше, тем больше их нужно для обобщений»*.
17 июля, Олегу Вавилову. Рабат.
«Милый детка.
Я в Марокко и пересек на автобусе (540 верст) все Марокко вдоль Атласских гор. Ехал lЅ дня. Жара в пустыне была градусов до 52 в тени. Губы начали трескаться от жары»*.
18 июля, Е. И. Барулиной. Рабат.
«Вчера я получил много новых фактов для центров. Действительно, было бы лучше их писать после Средиземноморья <…>. Нашел много видов чечевиц. Ничего пока неожиданного»*.
24 июля. Ей же. Рабат.
«Ночь. <…>. На Марокко у меня была виза на 10 дней. Я думал, что оно особенного интереса не представляет, оказалось, наоборот, что ему-то и надо было уделить внимание. Ты поймешь, как пришлось торопиться. Сделал я около 2000 [км] по Марокко исключительно на автомобиле. Помощник мой, попросту служащий банка, франц[узский] буржуа, требующий хорошего обеда, спокойного жития и не имеющий, как все русские офицеры (он бывш[ий]) технич[еских] навыков.
В общем все сошло. Многое не доделано. Но ехать сюда стоило. Особенно интересны оказались горы. В горах Высокого Атласа нашел новую группу тверд[ых] пшениц <…>.
Поездка в Африку совершенно отлична от Афганистана. Здесь вся суть [в том, чтобы] в кратчайший срок собрать сведения, всех посетить, осмотр[еть] гербарии, получить офиц[иальные] письма, уделить время обедам, завтракам и мчаться на автомобиле. Благодаря низкому курсу франка свожу концы с концами и пока еще не вышел из бюджета.
Каждый день строится по-новому в зависимости от обстоятельств. В Аф[ганиста]не был темп и ритм определенный, здесь вечно варьирующий. Постиг французский этикет и справляюсь с языком. В общем отношение очень хорошее. Я жаловаться не могу. В Марокко спецы сбили меня с толку в маршруте, ибо недооценили гор. Ну, им это простительно. Себе не прощаю. 1 день по Болын[ому] Атласу недопустимо [мало] <…> Для нас Средиземье совсем неизвестно. Для философии оно нужно не меньше Аф[ганиста]на.
<..> Тороплюсь, не теряю пока дня <…>. Привезу, будет все благополучно, очень много для И[нститу]та»*.
25 июля. П. П. Подъяпольскому. Рабат.
«Закончил с Марокко, завтра на аэроплане возвращаюсь в Алжир, а оттуда в Сахару, в Тунис. До львов не знаю еще, доберусь ли. Виз ни в Египет, ни в Судан, ни в Абиссинию нет…»*
3 августа. Е. И. Барулиной. Bisvas (Sahara).
«Приехал в Сахару, в пограничный оазис. Вчера видел замечательные руины Тимгада — алжирскую
Со львами Вавилову пришлось встретиться раньше, чем он рассчитывал. Во время одного из полетов над Сахарой у самолета забарахлил мотор. Летчику-французу пришлось посадить машину. Солнце клонилось к горизонту. Понимая, чем грозит ночь в пустыне, Вавилов натаскал побольше хворосту и развел огромный костер. Как только упала ночь, у костра появился лев. Летчик обезумел от страха и решил погасить костер. Никакие доводы не помогали. Чуть не дошло до драки. Утром, как только лев исчез, летчик дрожащими пальцами поковырял в моторе и стал раскручивать пропеллер. Кое-как добрались они до аэродрома…
12 августа. Е.И.Барулиной. На пути изТуниса в Марсель.
«Мне не очень повезло. Визу в Италию мне не дали, и, чтобы ехать дальше, приходится возвращаться во Францию <…>. И это еще лучший выход. Были возможности и худшего. Потеряю 10 дней.
С Франц[узской] Африкой я кончил и, по-видимому, удачно. Все видел, высмотрел. Совершенно новых фактов не нашел, но философию Средиземья начинаю понимать <…>.
Поездка в общем была интересна и нужна, и продуктивна <…>. Отношение агрономов и коллег здесь самое лучшее. Мы на хорошем счету. Идаже работу нашу приводят как доказательство того, что Россию еще рано зачеркивать на планете.
Центры происхождения во Франции, Англии и Америке встречены очень хорошо. Harlan [57] пишет: „render the congratulation“, [58] Swingle [59] — „Splendid word“, [60] Beaven [61] — „classical research“. [62] Никто еще не ругал.
Но, вероятно, выругают. Это интереснее»*.
13 августа. П. П. Подъяпольскому. С борта парохода.
57
Харлан — американский биолог.
58
Примите поздравления (англ.).
59
Цвингл — американский биолог.
60
Блестящее слово (англ.).
61
Бовен — английский биолог.
62
Классическое исследование (англ.).
«Закончил часть дел африканских: Алжир, Тунис, Марокко. Видел и кланялся от Вас Сахаре. Она мне очень приглянулась. Не люблю ни моря, ни пустыни. Первого боюсь. А пустыня пуста. Но чудны оазисы финиковых пальм. И от них не хотел уходить. Видел несметное число гордых пальм. По пустыне, как и в Азии, катаются дикие арбузы — колоцинты. А теперь в Азию. Постигаю понемногу философию бытия, т. е. происхождения. Она упирается в Восток. Всем привет»*.
14 августа Е. И. Барулиной. Марсель.