Никому не скажем
Шрифт:
Мысли упрямыми змеями лезут в голову. Обрывки слов звенят в ушах.
— Это была не любовь, Кит… Не любовь, понимаешь?
Правильно. Не любовь. Болезнь какая-то. Как показало время, неизлечимая даже. Разве это любовь, когда ты вообще без нее не можешь? Когда дышишь только ей, когда глаза только ее видят. Когда думать не можешь ни о чем другом, ни о ком…
Встаю. Зачем-то включаю телевизор. Как обычно — на канале новостей.
— Громкий процесс о хищениях в Министерстве обороны начнется уже через неделю. Основной подозреваемый,
Диктор замолкает, выпуск новостей сменяет реклама, а я все сижу, пялясь в телевизор, не в силах поверить в то, что услышал. А потом хватаю телефон и принимаюсь судорожно листать телефонную книгу.
— Михаил Иванович? Никита Кошелев… — бросаю в трубку, когда старый приятель отца, наконец, принимает вызов.
— Кит! Ну, наконец-то. А я все думаю, позвонишь… Нет?
— Вот. Звоню. Нам поговорить бы. Вы можете уделить мне несколько минут?
Глава 10
Ева. Настоящее.
Не спится. Верчусь с боку на бок в постели, прижав к животу подушку, но ничего не помогает. Так только хуже.
Невыносимо… Мое тело отказывается подчиняться. Плевать ему на муки совести, мораль и все другие нравственные аспекты моего поведения. Я хочу Кита. Всегда хотела. До одури. До полной невозможности ему противостоять.
Сейчас я как никогда понимаю мать… Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я ее понимаю. Я знаю, как ломает любовь к мужчине. Теперь я… знаю.
Я спрашиваю себя, что было бы, если бы Саша перед смертью уделял мне чуть больше внимания? Реагировала бы я на Кита так остро? Понятия не имею. Мне хочется верить, что да. Но с тех пор, как у мужа начались проблемы на работе, ему стало не до секса, а мое тело, тело здоровой молодой женщины, требует своего. Неудивительно, что рядом с Китом мои желания выходят из-под контроля. Наверное, нет ничего страшнее этого плотского, замешанного на давнишних чувствах, голода.
Встаю с кровати, включаю ночник и подхожу к туалетному столику. Веду пальцами по следам от его засосов.
Совершенно детская выходка! Чем он только думал?! Откидываю волосы на спину, верчу головой, любуясь фиолетовыми отметинами. Грудь налита, соски возбуждены, я нерешительно скольжу ладонями дальше, обхватываю острые пики, представляя, что это он, и тут же в отвращении отдергиваю ладони. Я противна сама себе.
Резко отворачиваюсь от зеркала, тянусь за халатом и бреду в кухню. Наливаю себе теплый чай с медом, открываю заметки в телефоне и с головой ухожу в работу. Это лучшее, что я сейчас могу сделать. Занять мысли. Чем угодно, но только не Китом…
Не знаю, за счет чего держусь всю следующую неделю. Наверное, у меня просто нет времени думать ни о чем, кроме навалившихся дел. Кажется, я ни черта не успеваю. Весь декабрь и январь в моей фирме по организации праздников — сущая нервотрепка. Горячий сезон. Корпоративы, детские утренники, елки… А тут, как назло, эпидемия гриппа, подкосившая едва ли не половину моих ребят. Хоть бери и сама надевай фартук, как в старые добрые времена! А ведь еще у меня кондитерская, заказы на эксклюзивные авторские торты, долбанные Инстаграм и Ютьюб, без которых в моей работе не обойтись. Но самое главное — сын, для которого я стала единственным родителем.
— Ты выглядишь просто ужасно. Пойди домой, отключи будильник и проспи как минимум сутки. Мой тебе совет.
Перевожу взгляд на своего лучшего кондитера. Его зовут Самир, и ему всего двадцать два. Но он невозможно, невероятно талантлив. Как-то раз мы с Сашей отбили его у банды скинхедов. Его родители были беженцами из Палестины, и, несмотря на то, что Самир родился уже здесь, для многих этот парень так и не стал своим. Чужой среди своих… Кому, как не мне, знать о том, как это.
— За совет спасибо. Но лучше бы вы научились правильно готовить этот чертов компоте.
Осторожно помешиваю проваренную черную смородину в сиропе.
— Не иначе, как по недосмотру судьбы, он дается только тебе, — Самир злится и с остервенением тычет деревянной шпажкой в один из извлеченных из духовки бисквит, проверяя его готовность.
— Так сказать легче всего, — закатываю глаза. — И полегче там, не то осядет!
— Не осядет. И вообще! Знаешь, сколько раз я пытался его приготовить?! А у меня желе какое-то получается. Каждый чертов раз.
— Ну, дружок, виной всему желатин.
— Ага, он есть в рецепте, прикинь?
— Ха-ха, Самир. Очень смешно.
— Да если бы!
— Ты же понимаешь, что дело в пропорциях. Но, несмотря на наличие желатина и пектинов, у тебя должен получиться густой ягодный крем. А вот это… — палец указывает на сотейник с застывшим темно-фиолетовым студнем, — перевод дорогостоящих продуктов. Я серьезно.
Выключаю конфорку, оставляю кастрюлю и добавляю немного лаванды. В цехе стоит шум, от которого у меня начинает болеть голова. Самир готовит ванильный крем и, вытянув шею, то и дело поглядывает в кастрюлю с моим компоте.
— Ведьма! — наконец, фыркает он. Я показываю парню фак и иду посмотреть, как обстоят дела с декором свадебного торта для сына губернатора. К счастью, у ребят отличное чувство стиля. И мы согласовали довольно минималистическое оформление. Торт состоит из пяти ярусов, четыре из которых уже покрыты белоснежной зеркальной глазурью. В обед, перед отлетом в Шанхай, я лично украшу его свежими ягодами и марципановыми листочками. Будет очень красиво. Довольно киваю.
В кармане вибрирует телефон, я стаскиваю зубами одну из перчаток, в которых работала, и принимаю вызов.