Никому ни слова
Шрифт:
***
С причала я позвонил шефу, который радостно сообщил, что завтра я убываю в Николаев на строящийся там головной крейсер нового проекта, куда назначен командиром группы радиолокационного комплекса.
– Но я же штурман, а не радиотехнарь!!!
– Отставить отговорки. Кадры решили и ша! Заходи за документами. Потом еще благодарить будешь, Валютчик.
Я чертыхнулся и пошел на почти родной гидрограф собирать вещички. Без разбору затолкал все подряд в большую хозяйственную сумку, а сверху уложил горкой словари, которые надо было успеть до отъезда сдать в библиотеку. После второй попытки застегнуть сумку несколько книг вывалилось на палубу. Посыпались туда же и листки, среди которых оказался суточный план с авианосца. Я автоматически развернул его и почувствовал, как у меня отнимаются ноги. Между листками уютно устроилась почти новенькая купюра номиналом в пять долларов. Мне настолько явно почудился запах серы, что,
***
В прошлом году я случайно столкнулся в метро со своим изрядно постаревшим, но все еще узнаваемым шефом из тех времен. Пока мы хлопали друг друга по плечам, я четко вспомнил, в какой именно из книжек на дальней полке запрятана та злополучная пятерка баксов. Мы ее без особых проблем нашли, легко разменяли и вполне успешно пропили по случаю радостной встречи. Если бы не шеф, нам бы вполне хватило этой суммы, но ему позарез захотелось на закуску заливных языков…
Членский билет
Вырос я в семье православных атеистов и прошел обычный маршрут советского инкубатора, который включал ясли, детсад, школу с октябрятской звездочкой, пионерией и комсомолом, военное училище и, наконец, партию. С раннего детства я усвоил, что система управления обществом и принятия решений построена разумно и служит всем и каждому. Постепенно накапливались сомнения, и ко времени окончания КПСС изрядная доля цинизма заместила иллюзии. Теперь уже мне казалось, что почти все руководящие действия диктовались личными пристрастиями, глупостью, жадностью, завистью, гордыней или, в лучшем случае, ленью. Обстановка обострялась разрушением контрольно-карающих монстров в виде парткомов, КГБ, женсоветов, комсомола и других системообразующих агрегатов. Крах жизнеустройства был очевиден и неизбежен, однако он затягивался. Я квалифицировал это как чудо и, на всякий случай, принял крещение для приближения к силам, созидающим и поддерживающим мировую гармонию. Но это все – совсем недавние годы, а тогда, в семидесятых прошлого века, был я умилительно наивен и гордился записью в аттестации: «Политику Партии и Правительства понимает правильно. Делу КПСС предан». Так оно, наверное, и было на самом деле.
Имел я звание лейтенанта ВМФ, пару морских походов за плечами и полтора года партийного стажа, а также партбилет нового образца. Надо сказать, что проходившая тогда шумная кампания по обмену партдокументов была в самом разгаре. Однако носителей новых корочек на флоте можно было пересчитать по пальцам. Мне они достались по случайному совпадению сроков и обстоятельств, но я был горд своим билетом и не упускал возможности похвастаться им.
***
Вторую неделю я пребывал на Николаевском судостроительном заводе, где уже водоизмещала у причала коробка головного крейсера последнего проекта, на который я получил назначение. Мои новые сослуживцы базировались в береговой части с замечательным названием – Экипаж. В процессе достройки и оборудования корабля шло его изучение и освоение командой. Возглавлял это дело старпом – человек, по общему мнению, грубый и бесчувственный, как, впрочем, и все известные мне старпомы. Оставалось, однако, тайной, откуда брались поголовно демократичные, душевные и заботливые командиры кораблей, если все они неизбежно проходили через должности старпомов? Командир нашего корабля (бывший старпом с БПК [8] ) был уже назначен, но, по слухам, находился в госпитале. Злые языки утверждали, что он перенес трепанацию черепа, возможно, как раз для блокирования старпомовских рефлексов.
8
БПК – большой противолодочный корабль. – Примеч. редактора.
То ли отсутствие командира повлияло, то ли общая неразбериха сыграла свою роковую роль, но формирование команды корабля было пущено на самотек. В бригаду ушла разнарядка на откомандирование к нам определенного количества матросов разных специальностей, но непосредственно на корабли за ними никто из наших не ездил и отбором не занимался. А посему большинство поступивших к нам матросов были «годками» последнего периода службы в полной готовности к ДМБ. По горькому заключению старпома, морально-нравственные качества пополнения были таковы, что треть из них следовало удавить еще в колыбели, а остальных – заключить в исправительные лагеря строгого режима на срок от десяти лет и более. Мы, несомненно, получали «сливки», что было совершенно естественно: какой нормальный командир по своей воле отдаст на сторону приличного, с потом и кровью воспитанного бойца, оставляя у себя неукомплектованным комплекс или боевой пост?
Четверо моих новых «однополчан» уже неделю находилось в бегах, а на двоих или троих было возбуждено уголовное дело по причине их агрессивных домогательств к заводским работницам малярного профиля. Определение «охренительный бардак», которым старпом завершил свою речь на сборе офицеров и мичманов, только частично отражало остроту ситуации. Была дана возможность высказаться и остальным желающим, но ничего, кроме расхожей флотской сентенции о том, что «куда матроса ни целуй – везде задница», они не сообщили. В результате старпомом была сформирована группа офицеров для десантирования в главную базу флота. Замполит должен был обеспечить циркуляр от политотдела с предъявлением повышенных требований к кандидатам в нашу команду, вплоть до выдачи им комсомольских путевок. Остальные «десантники» получили спирт и дефицитную краску для подкупа офицеров на кораблях-донорах.
Я тоже напросился в эту группу, куда меня взяли за обещание организовать поддержку нашей миссии со стороны флотского отдела кадров, где у меня был знакомый столоначальник. Мне хотелось самому набрать матросов в свою группу РТС, [9] а главное – повидать жену и дочку.
***
В Севастополь я добрался на автобусе вместе со старлеем из БЧ-5, [10] который очень красочно описывал свои посещения машинного отделения. Рассказывал он, в частности, о том, что перед спуском в низа всегда запасался двухметровой стальной цепью: уже несколько раз ему пытались сделать темную, вырубая освещение и накидывая на голову брезент. Он отбивался, ловко отмахиваясь цепью. По характерным отметкам на физиономиях он определил злоумышленников и за небольшую плату в «жидкой валюте» заключил с местной гауптвахтой договор об их перевоспитании. Не дожидаясь препровождения в комендатуру, субъекты эти, однако, удрали в самоволку.
9
РТС – радиотехническая служба. – Примеч. редактора.
10
БЧ – боевая часть. – Примеч. редактора.
Я поинтересовался перспективами подобных взаимоотношений в дальнейшем, на что бывалый механик спокойно ответил:
– Притремся, не впервой!
Я почувствовал к нему огромное уважение.
***
К своему знакомому кадровику (шефу – как он себя называл) я прибыл с двумя здоровенными банками салатовой корабельной краски и сурика. Считалось хорошим тоном, покрыть такой краской стены кухни, а свинцовый сурик был незаменим для предохранения индивидуальной автотехники от коррозии. Шеф щедро поделился краской с сослуживцами, и после нескольких телефонных звонков вопрос комплектования моей группы отличниками боевой и политической подготовки был решен положительно. Более того, пошла указивка об ограничении отправки «уголовников» на нашу новостройку, впредь до особого распоряжения. Теперь у меня было время сгонять на какой-нибудь корабль с последней модификацией радиолокационного комплекса, который должны были поставить и у нас. Хотелось хоть немного с ним ознакомиться, о чем я и уведомил шефа.
– Послушай, – произнес он, наморщив лоб и изображая задумчивость. – Вот возьмешь ты отличных матросов, отвезешь их в Николаев, а до выхода корабля на испытания больше полугода, а то и целый год. Деградируют у тебя матросы. И сам ты сдуреешь на этой стройке.
Зная изобретательность шефа, я настороженно попытался поймать его взгляд.
– Сделаю я для тебя еще одно доброе дело, – продолжал он, пряча глаза. – Отправим на твой корабль молодого мичмана с матросиком для охраны боевого поста от разграбления, а тебя с новобранцами – на эсминец «N-вый». Он через неделю идет на боевую службу. Там как раз некомплект личного состава РТС. Вашей группой мы его и компенсируем. И станция там – совсем как твоя. Вернешься через пару месяцев с крепкими знаниями и спаянной группой, а?! Ну, я пошел готовить директиву. Не спеши благодарить, но банкет – за тобой.
– Да вы, что?! – возмутился я, – всего-то двадцать дней, как я с моря вернулся – и снова?! У меня семья. И вообще…
– Предупреждали меня, что ты неблагодарный, а я не верил. Подумай! В заводе – дурдом. Семью в Николаев везти нельзя: дома все равно бывать не будешь. Жена обидится, разругаетесь. А я даю тебе возможность изображать гордого скитальца морей и океанов. Романтика! Деньжат заработаешь, боны получишь. Планируется заход в Алжир. Отращивай усы, учи французский. Я сам бы рад, да кто меня пустит? Ну? Вижу, что согласен. Ступай домой, обрадуй жену. Завтра – ко мне, обговорим детали, получишь предписание. А на крейсер я сам сообщу, что ты в интересах подготовки подразделения командируешься по адресу: Севастополь-50 ЮЯ. Гы, гы!