Никто не придет
Шрифт:
Стас приподнял брови:
– Друг, ты это серьезно? Это ж не комнаты, это…
– Стас, – оборвала Маша.
Он проворчал что-то невразумительное и сказал:
– Объясни тогда сама этому остолопу.
Маша повернулась к Васе Леванту, улыбнулась и проговорила:
– Нам все нравится. Мы остаемся. – Она протянула руку: – Можно ключи?
– Ключи я вам не дам, – ответил верзила.
– Как же нам пользоваться нашими комнатами, если у нас не будет ключей? – удивленно спросила
– Я всегда дома.
– А если вы отлучитесь в магазин?
– Тогда вам придется подождать у двери.
Данилов выдвинулся вперед, посмотрел на верзилу снизу-вверх и сухо проговорил:
– Послушай, что я тебе скажу, мамонтенок…
– Стас, это только до завтра, – снова перебила его Маша. – У нас нет времени искать другое жилье.
– Ладно, – вынужден был согласиться Стас. Снова глянул на верзилу и хмуро добавил: – Только улыбку с рожи сотри. Для радости у нас мало поводов.
Левант пожал медвежьими плечами, повернулся и укосолапил в гостиную, предоставив гостям располагаться так, как они пожелают.
Маша опустилась на тахту.
– Надо принести сумку из прихожей, – сказала она.
– Да, сейчас схожу, – отозвался Стас.
И вдруг Маша насторожилась, втянула ноздрями воздух.
– Что случилось, Марусь? – мгновенно отреагировал Стас.
Она не ответила. Нагнулась и пошарила взглядом по деревянному полу. Потом протянула руку, взяла с пола щепоть не то пыли, не то грязи, поднесла к лицу, понюхала, растерла между пальцами и снова понюхала.
– Маш? – удивленно проговорил Стас.
Она отряхнула руки и сказала:
– Глеб был здесь.
– Почему ты так решила?
– Табак.
– Ты нашла на полу табак?
Она кивнула:
– Да.
– И что? – скептически проговорил Данилов. – Мало ли кто мог просыпать здесь табак.
– Это особый сорт. Смесь вирджинии, черного кавендиша и перика. Легкий привкус вишни. Стоит раз в двадцать дороже ординарного трубочного табака. Но к нему Глеб еще добавляет немного кипрской латакии. Это его собственный рецепт смешивания.
Стас подозрительно прищурился.
– Ты все это ноздрями учуяла? – недоверчиво спросил он. – Или просто морочишь мне голову?
– Я живу с Глебом уже год и знаю все его привычки. Он сам делает себе коктейли, сам составляет купаж табака. На свой вкус. И еще: у меня отличное обоняние, о чем ты давно знаешь.
– Знаю, – вынужден был признать Стас.
Все еще хмуря брови, он тоже соскреб с пола щепотку табака, поднес к носу, понюхал, потер между пальцами, снова понюхал, пожал плечами и сказал:
– Табак как табак. «Латакия», «кавендиш». Дурью твой Глеб мается, вот что я тебе скажу.
– Нужно расспросить Леванта про Глеба.
– Согласен. Пошли, допросим нашего увальня с пристрастием.
– Может, не стоит действовать так прямолинейно? – с сомнением в голосе произнесла Маша.
Стас хмыкнул.
– Брось, Любимова! Если не действовать прямолинейно, мы тут проторчим до первого снега. Тоже мне – шпионский детектив. Идем!
И он решительно шагнул к двери.
– Стас! – окликнула Маша, все еще не уверенная в том, что он поступает правильно, но Данилов уже вышел из комнаты.
И почти тотчас из-за стены раздался крик.
Услышав крик, Маша выбежала из комнаты и застала странную картину. Стас Данилов и великан Левант стояли посреди комнаты. Стас держал верзилу за грудки и яростно тряс его, словно хотел вытряхнуть из бедолаги душу.
– Стас, что ты делаешь? – воскликнула Маша.
– Этот гаденыш рылся в наших вещах! – прорычал Данилов.
– Отпусти его!
– Ага, щас! Вот только набью этому хомяку морду, и сразу отпущу!
– Я ничего не делал! – заверещал гигант.
Данилов протянул руку к Маше:
– Дай сюда фотографию Глеба!
– Стас, сейчас не время.
– Дай, сказал!
Маша достала снимок и протянула Стасу. Тот ткнул фотографию в упитанную физиономию верзилы.
– Видел здесь этого парня? Отвечай!
И он сильнее сжал шею Леванта.
– Нет! – прохрипел тот, вращая глазами. – Не видал!
– Врешь, жиртрест! Он был в этом доме! Всего пару дней назад! Признайся, если не хочешь, чтобы я оторвал тебе твою безмозглую голову!
– Стас! – снова окликнула Маша.
– Подожди, Марусь!
Однако тут бабоподобный верзила сделал нечто такое, чего Стас от него не ожидал – он вдруг обхватил Стаса за талию, вздернул его вверх так, что ноги оперативника оторвались от пола, а затем швырнул его на стену – да так, что у худощавого опера из горла вырвался резкий всхрип, а лицо побагровело.
– Ах ты… – прохрипел Стас, резко поднял руки и ударил верзилу ладонями по ушам.
Тот визгливо взревел, как ревут толстые бабы, на мгновение разжал руки, но тут же снова схватил Стаса, и они завертелись по комнате в нелепом и жутковатом танце.
– Перестаньте! – крикнула Маша. – Прекратите этот балаган!
Борющиеся, хрипло дыша, налившись кровью, оказались возле окна. Верзила закрыл оконный проем своей широкой спиной, и в этот миг Стас откинул голову назад, а затем хрястнул противника лбом по переносице. Левант взревел, как медведица, Стас налег на него всем своим небольшим весом, оба пошатнулись и вдруг – вывалились в окно, засыпав все вокруг сверкающими осколками стекла.
4