Никто не услышит твой зов
Шрифт:
Марку стало стыдно, и он продолжил путь молча. Однако отец был гораздо терпимее к холоду, чем сын. Марк же холод не любил, хоть раньше и приходилось бывать в таких местах, куда теплолюбивое существо по собственной воле ни за что не сунется.
— Я не понял, — прошептал Кирилл, остановившись в конце улицы. — А где тридцать восьмой?
Они огляделись. Улица действительно заканчивалась тридцать шестым домом на их стороне. Напротив, стоял тридцать седьмой. Гравийка закончилась. За домами в лес уходила кривая сельская дорога
— Да не может быть, — простонал Ворон. — Может мы прошли, или тут с нумерацией что-то не так? Пойду гляну. Ждите.
Иван пошел назад, внимательно вглядываясь в таблички, а Кирилл побрел по дороге в сторону леса, внимательно рассматривая пустыри. Будто пытался увидеть что-то, что могло дать им подсказку.
— То же мне работнички, — проворчал Голицын-старший. — И что теперь?
Марк не ответил. Криво усмехнулся и помотал головой. Увы, не все всегда бывает просто. Он потянулся к сущности в надежде уловить эмоции людей. Если они не ошиблись, и Томан где-то здесь, то и жертва рядом, и ей должно быть очень страшно.
И он почуял. Слабый тонкий отголосок людского ужаса. Но не в поселке, а много дальше, в глубине леса.
Думать времени не было. Он мог его потерять. Марк увидел в серебряном мареве искаженного мира тонкую черную нить, плывущую к нему. Ухватился за нее и мгновенно переместился.
Оказался в круге, начертанном на земле. На кривом дубе вниз головой висел обнаженный мужчина. Спиной к Марку стоял убийца в темном балахоне до земли. Преступник воздел руки к небу, кусочек которого проглядывал сквозь кривые ветви. В правой руке блеснул нож, и маньяк заговорил голосом Инги Бруновны Томан:
— Да окропиться этой ночью земля кровью! Да восстанет Владыка мира! Да откроются врата в бездну! Да придет в этот мир повелитель из плоти и крови сотканный! Да поведет он нас на священную войну против рода людского! Прими же эту жертву Владыка Акуре! Взываю к тебе!
— Никто не услышит твой зов! — вырвалось у Марка.
Он настолько опешил от речи маньячки, которую всегда считал адекватной, что пропустил момент, как Томан шагнула к жертве. Марк совершенно забыл, что обладает силой сущности, поэтому крикнул первое, что пришло в голову, чтобы остановить маньячку. Благо вовремя спохватился и спеленал мерзавку по рукам и ногам.
Этого оказалось недостаточно. Инга Бруновна была опытной и очень опасной. Марк почувствовал, как ее сила обвилась вокруг его шеи. Но прежде, чем удавка затянулась, успел сделать барьер из своей силы. Воротником отгородился от чужого воздействия, однако чувствовал, что Томан ищет лазейки.
Марк усилил мощь своих лент так, что Томан на миг растерялась и ослабила хватку. Главное было не отпускать ее. Если она прыгнет — все пропало. Они ее не найдут.
— Марк Юрьевич, ты меня задушишь, — мило улыбнулась Томан, раззява рот в страшном оскале.
— Я в курсе, — бросил Марк, не теряя концентрацию.
Он сильнее, и ей это известно, так что стоило ожидать любых уловок. Вот только он забыл открыться своим, а теперь боялся отвлечься. Марк глянул на жертву. Мужчина потерял сознание, так что надежды на то, что отец и друзья почуют его страх растаяли как первый снег.
— Марк Юрьевич, ты же умный акудзин. Ты ученый! Ты же понимаешь, что мы должны править этим миром. Что мы на вершине пищевой цепи. И наш владыка должен быть здесь с нами.
— Что ты несешь, Инга Бруновна? — разозлился Марк. — Шоу Ху не существует! Ты же умная баба… была умной. Как можно верить в эти сказки?
— В сказках есть только доля сказки, Марк Юрьевич, — засмеялась Томан.
Марк впервые заметил какой противный у нее смех. Скрипучий, гадкий, с нотками фальши. А высший ли демон был их целью? Или это просто прикрытие своих низменных страстей? Об этом Марк ее обязательно расспросит. Главное, дождаться подмоги и сопроводить Томан в Седьмой отдел.
— Не согласен. А вот эпидемия шизофрении среди акудзин имеет место быть.
Она дернулась, но ошиблась. Концентрацию он не терял. В эту игру можно было играть вдвоем. Но он тоже ее недооценил. Она хотела свернуть ему шею, но использовала не всю свою силу. Поэтому Марк чуть не отпустил ее, когда почувствовал чужую сущность вокруг своей груди.
Она резко сдавила грудную клетку, выбив воздух из его легких. Марк еле удержался, чтобы не упасть перед убийцей на колени. Однако нашел в себе силы удержаться и, делая вид, что потерял концентрацию, пустил ей в лицо тонкую ленту сущности.
Лента стрелой понеслась к ее глазу, но та дернулась в последний момент, и глаз остался невредим. Удар пришелся в скулу и был такой силы, что Томан взвыла от боли, параллельно кроя Марка такими непечатными выражениями, что тот пожалел, что нечем записать.
Но это и спасло его от бесконечной борьбы. От криков очнулся мужчина. Увидев нелюдей с красными горящими глазами, стоящих друг напротив друга в странных позах — сущность-то люди не видели — он начал кричать, насколько это позволяло ему осипшее горло. Крики были не важны. Важно было то, что теперь его почуют.
Первым появился Юрий Петрович. За мгновение оценив обстановку, он выпустил сущность, и Томан тут же обмякла, повиснув как тряпичная кукла на силе Марка.
Тот настороженно втянул в себя щупальца и, вернув глазам человеческий вид, посмотрел на отца.
— Ты что… сделал?
— Я не сломал ей шею, если ты об этом, — закатил глаза Юрий Петрович. — Просто техничный прием. Тибетские практики. Она спит.
— Нельзя чтобы она ускользнула. Ее ждет очень интересный допрос.
— Тогда доставлю ее в Еленовку и прослежу, чтобы она успешно вошла в медикаментозный сон.