Нильфешни из Хаоса
Шрифт:
— Маленькая моя, - Темная почти ласково погладила ее по волосам когтистой, так похожей на ее, рукой.
– Видишь ли в чем дело. Мне все равно, что с ним будет. Его жизнь или смерть не принесут мне никакого удовольствия и ничего не изменит. Но видишь ли какое дело. Ни к чему чтобы кто-то знал о том, что тут происходит. Пока я сама не решу, что пора поднимать занавес.
— Хочешь уничтожить Равновесие?
– Боль стала сильнее. Марори прижала руку к груди, нащупала под тканью выпуклый шрам. Значит, все-таки не показалось. Что с ней сделали на этот раз?
– Хочешь, чтобы
— Хочу жить!
– неожиданно зло выплюнула Крээли.
– Хочу не сидеть в выгребной яме, как крыса. Хочу вернуть то, что у меня забрали: право самой решать, кого любить или ненавидеть.
Марори потихоньку попятилась к Марроу, но Крээли одним резким движением оттолкнула ее к противоположной стене. Марори ударилась о металлическую обивку и медленно обессиленно сползла на пол. В голове поднялся гул, мир начал медленно расплываться, превращаясь в бурую кляксу.
— Даже не вздумай.
– предупредила Крээли.
– Он останется здесь. Как страховка от твоего непослушания, моя дорогая.
Марроу опять застонала и на этот раз Маррори четко услышала:
— Беги, Мар.
— Только с тобой, ты же знаешь, - с кровавой улыбкой пообещала Марори. И встала, шатаясь, словно надломленная соломка на сквозняке. В первый раз что ли сносить побои и зализывать раны? И точно не в первый вставать, когда, казалось, сил больше нет.
– Эта стерва, Марроу, решила, что у нее хватит сил остановить одну чокнутую химеру и умного эрэлима. Мне кажется, пора показать, что даже с синяками мы умеет больно огрызаться.
Бравада, за которой не было ничего, кроме жалкой попытки храбриться. Но если не верить в саму себя и не вырывать победу сломанными руками - то как тогда жить? Умирать с мерзким ощущения собственной трусости? Ну, уж нет.
— Ты неисправима, - прохрипел Марроу, и тишину нарушил металлический лязг цепей. Эрэлим все-таки пошевелил рукой.
Крээли разочарованно вздохнула и нарочито пафосно, театрально похлопала, как будто дарила аплодисменты недостойным актерам.
— Сожалею, что мне придется сломать ваши игрушки, но у меня не так много времени, чтобы тратить его на возню в песочнице и подтирание носов.
Она в два шага оказалась около Марори, схватила ее за локоть, да так сильно, что на глаза навернулись слезы. Попыталась оттащить ее ко выходу, но Марори, превозмогая жгучую боль, смогла вырваться. Крээли удивленно вскинула брови и с не понимаем уставилась на ее руку.
В когтистых пальцах тускло сверкала огненная искра. Небольшая, размером с теннисный мячик, но Марори не смогла сделать ничего существеннее. Потоки Плетения в Хаосе были такими непостоянными и злыми, что любое прикосновение отдавало в пальцы невыносимой болью. Словно ладонь сунули под пресс и сплющили.
— Даже так?
– Крээли отступила с насмешкой человека, который не видит в противнике достойного соперника, сложила руки на груди.
Как же она все-таки похожа на Крэйла: те же черты, те же глаза и злая улыбка. Марори сморгнула наваждение. Это просто химера - такая же, как и они с Клыкастым, выращенная в колбе зараза. Просто злее и более могущественная.
Искра вспыхнула ярче, ударилась в ладонь размеренными четкими толчками и начала расти. Вместе с ее злостью, с обидой и с ненавистью ко всем, кто всю жизнь пытался ее использовать. Вместе с воспоминаниями Тринадцатой, которые хлынули в сознание бурным потоком грязи, горя и попыток выжить. Да, она-прежняя хоть и была куда сильнее, тоже все время боролась: за право жить своей жизнью, а не существовать в качестве чьих-то честолюбивых планов.
— Здесь у тебя нет силы, моя дорогая, - без особого сожаления покачала головой Крээли.
– Но ты можешь попробовать. Я даже не буду сопротивляться, чтобы ты, наконец, перестала корчить из себя защитницу мира и сделала то, ради чего тебя создали.
Марори не хотела знать, ради чего. Это не имеет значения. Важно лишь то, кто она сейчас. У всех есть второй шанс. И возможно, Тринадцатая хотела его для себя.
Она швырнула огонь за миг до того, как Крээли успела прикрыться. Шипящий бесформенный сгусток врезался в Темную, зашипел и стал растекаться по коже зловещим ярко-оранжевым пламенем. Крээли что-то пробормотала, попыталась вальяжно смахнуть огонь - и взвизгнула. Марори оскалилась в ответ.
— Что-то не так, мамочка?
– злым голосом Тринадцатой спросила она, собираясь с силами для нового удара. На этот раз огонь был черным, непроницаемым и каким-то маслянистым. Шипя, капал под ноги и поднимал облачка пепла, врезаясь в камень словно раскаленный нож в подтаявшее масло.
– Хотела сказать, что ты мне не по зубам.
И пока Крээли не пришла в себя, «угостила» ее новой огненной оплеухой. На этот раз Темная завыла так громко, что в ответ рассмеялся даже болтающийся в цепях Марроу. Черный студень пополз по ней, неистово вгрызаясь кожу. Проедая плоть до кости. В воздухе запахло горелым.
«Ты можешь сильнее, - подсказала Тринадцатая.
– Будет больно, но ты можешь».
Конечно она может, только для начала нужно сделать то, ради чего она сюда пришла.
Пока Крээли, сбивая огонь из собственного тела, вертелась волчком, Марори бросила к эрэлиму. Несколько черных капель сорвались с пальцев, расплавили сдерживающие его оковы. Если бы не ее вовремя подставленное плечо, Марроу так бы и распластался на полу.
— Map, - простонал он и, подняв голову, вымученно улыбнулся в полный окровавленных зубов рот.
– Ты упрямая.
— Ты тоже, раз до сих пор жив.
— Я люблю тебя, Мар, - он закашлялся, выплюнул сгусток крови и снова улыбнулся, едва не падая.
– И плевать на твоего клыкастого урода.
— В другое время и в другом месте, эрэлим, я бы как следует врезала тебе по физиономии. И обязательно сделаю это. Не обольщайся, что забуду.
Придерживая Марроу одной рукой, второй жестоко, хлестко разорвала Материю. Тонкая радужная пленка расплавилась, покрылась уродливыми трещинами, но податливо раскрылась, словно лепестки уродливого растения. Там, по ту сторону, шел проливной дождь, в воздухе до одури сладко пахло грозой.