Нильфешни из Хаоса

Субботина Айя

— Мар, твоя рана...
– хрипло, тяжело дыша, пробормотал он, мягко отнимая окровавленные руку от ее спины.

— В бездну его, - отозвалась она. Мазнула ладонью по собственным окровавленным губам, затуманенным взглядом уставилась на красные разводы на пальцах.

— Больно?
– пробормотал он.

— Да... Нет! Нет, не больно. Нет, нет, нет...

Крэйл подхватил ее на руки, а она изо всех сил оплела ногами его талию.

— Точно не на полу, Кусака.

Она слабо кивнула, прижимаясь губами к его губам, ерзая в крепких ладонях у нее на ягодицах.

Марори

не помнила, как они оказались в гостиной, как потом оказались на лестнице, где Крэйл с силой прижал ее к стене, со злостью и сдерживаемым голодом осторожно притронулся клыками к шее. Ей хотелось большего, хотелось отдать себя, хоть голос рассудка говорил, что дня них обоих это, возможно, станет концом.

— Прости... Хочу... Не могу...

— Большой и злой шанатар не знает, что сказать?
– Марори, пользуясь тем, что он чуть отстранился, пытаясь отдышаться, жадно облизала собственные, испачканные его кровью пальцы.
– Мой шанатар. Мое личное безумие.

В ответ он подался вперед, усаживая ее на свое колено, в один жест развел ей ноги.

— Радуйся, что в джинсах, - сказал как-то зловеще, поглаживая ее по внутренней стороне бедер, уже даже не пытаясь скрыть откровенное желание во взгляде.

— Так снимай.

Он обжег ее ставшим совершенно черным взглядом.

— Смелая, да, Кусака?

— Всего лишь твоя без остатка.

Это признание оглушило их обоих.

Рыча, царапаясь, словно дикие кошки, они кое-как добрались до спальни. Крэйл ногой захлопнул дверь, бросил ее на постель. Марори вскинула бедра, помогая Крэйлу стащить с себя последние клочки одежды.

Стыдно не было. Было горячо под его жарким взглядом, когда Крэйл встал на колени перед кроватью и потянул Марори к краю. На миг мелькнула мысль, что она лежит перед ним совершенно обнаженная, с широко разведенными ногами.

— Мы никуда не спешим, да?
– задал вопрос шанатар, хоть вряд ли ее ответ что-то решал.

— Разве что я расплавлюсь, - прошептала она.

Крэйл осторожно и настойчиво погладил ее подушечкой большого пальца. Она вскрикнула, откинулась на спину, почти физически ощущая, как пачкает чистое покрывало кровью. Скомкала ткань в кулаках, выгнулась и инстинктивно попыталась отодвинуться от горячих поцелуев на чувствительной коже. Крэйл предусмотрительно поймал ее бедра, приподнял, раскрывая, как трепетный цветок.

— Давай, Кусака, спускай себя с поводка, - подстегнул его шепот.

Она не помнила, как закричала под его смелой лаской, под жадными поцелуями, холодом металлического шарика его «штанги» на ее раскаленной плоти. Не помнила собственный крик, отдаваясь новым ощущениям. Металась по постели, просила и умоляла. И дрожала, пытаясь вернуться в реальность, из которой вырвалась, словно комета.

Марори увидела его лишь спустя несколько долгих минут, когда смогла отдышаться. Крэйл стоял на коленях на кровати, потирая ее бедра шершавыми ладонями и хищно скалился.

— Так вот для чего эта штанга в языке, - сказала она и покраснела, поняв, что вовсе не собиралась произносить эти слова вслух.

— Был

уверен, что тебе понравится.
– Он прикусил губы, довольно и триумфально ухмыляясь.

— Хочу еще, - жарко выдохнула она.

Шанатар вскинул бровь, попытался отодвинуться, но Марори поймала его за руку, потянулась навстречу. Слепо схватилась за пуговицу на его джинсах. Легкий шорох молнии, хриплый стон Крэйла, когда она, наконец, освободила его от одежды. Поцелуи, ласки, раскаленная постель, на которой никак не улежать. Хотелось сразу всего: безумия, расслабленности, еще одного полета.

— Мар, я постараюсь...

Она закрыла ему рот поцелуем, обняла ногами, выгнулась под его напором.

Что такое боль в сравнении с бесконечной минутой чистой эйфории?

Не было больше Его и Ее.

Были Они и их любовь.

Глава пятнадцатая

Она проснулась от необъяснимого чувства тревоги, которое вгрызлось в сознание даже сквозь сон. Открыла глаза, пытаясь привыкнуть к темноте. Оглянулась на мирно спящего Крэйла: белые волосы разметались по подушке, грудь медленно поднималась и опускалась, в приоткрытых губах выглядывали кончики клыков.

В комнате никого не было. Где-то вдалеке раздавался методичный счет тикающих стрелок: кажется, в гостиной были огромные напольные часы, внушавшие уважение одним своим пожилым видом. Крэйл как-то обмолвился, что нашел их, когда разгребал завалы в подвале.

Марори откинула одеяло, покраснела, вдруг поняв, что они оба так и уснули без одежды. Крэйл строго настрого запретил надевать даже футболку, заявив, что не для того они терпели почти год, чтобы теперь стесняться друг друга из-за таких странных комплексов. Сам-то он ничуть не смущался своего голого вида.

Но валяться голой в постели с парнем - это одно, но не разгуливать же в таком виде по дому, тем более, когда кроме них здесь десятка два посторонних людей.

Она с улыбкой облачилась в футболку Крэйла, которая доставала ей едва ли не до колен, выскользнула из постели и босиком прошлепала до двери. Сатис сидел за порогом, прислонившись к стене и в ответ на шорох повернул голову. Ему не требовались сон, пища и другие вещи, без которых смертные не могли нормально существовать. Он просто всегда был рядом и всегда настороже.

Марори приложила палец к губам.

— Присмотри за ним, хорошо?

Порождение выгнуло бровь, покосилось на дверь. Ей все еще было тяжело привыкнуть к его новому облику, ведь шакальи повадки сквозили буквально в каждом жесте: в том, как он настороженно поворачивал голову на каждый звук или собирался, готовясь атаковать по первому зову.

Подумав, Марори приоткрыла дверь и Сатис, пусть нехотя, протиснулся внутрь, хоть для этого ему пришлось согнуться чуть ли не вдвое. Она чувствовала, что реальность понемногу вытягивает из него силы, поэтому каждое утро Сатис возвращался в Хаос, чтобы насытиться питавшей его тело энергией. Но ночью, когда все они засыпали, он наотрез отказывался уходить.