Нимфа с большими понтами
Шрифт:
— Бабка моя знахаркой слыла, — пояснила она. — Должно быть, мне от ее дара тоже кой-чего досталось. Лечить не могу, но разболтать и впрямь любого смогу.
Она опрокинула в себя еще одну рюмку и удовлетворенно причмокнула губами, смакуя. Кира, которая была за рулем, отговорилась этим. А вот Лесе пришлось тоже пригубить. Она содрогнулась от приторного вкуса напитка, в котором не было даже запаха клюквы. Но, кажется, тетка Агафья в любимой настойке не находила никаких недостатков.
— А вот имени этого Машиного ухажера я так и не выведала, — неожиданно призналась она подругам. — И кто он такой,
— Утаила?
— Сама не знала, — ответила Агафья.
— И как же нам теперь быть? — вздохнула Кира. — Где нам искать этого мужчину, с которым встречалась Маша?
Агафья положила себе в рот огромный кусок шоколада и принялась его сосредоточенно жевать.
— А че-оо е-о и-а-ть, — произнесла она, пожав плечами.
Зубы у нее основательно завязли в шоколаде. Поэтому подруги ничего не поняли.
— Что?
Агафья прожевала кусок и повторила более внятно:
— А чего его искать, говорю? Они с Машей всегда в один и тот же день встречались. В полдень. Так сегодня как раз этот день и есть. Сам явится. Коли он вам так нужен, подождите.
Глава тринадцатая
В полдень подруги уже сидели в засаде. Она располагалась очень удобно. В каптерке вахтерши общежития. Сегодня тут дежурила другая женщина. Но Агафья, пошептавшись с ней, сунула той бутылку неразменной местной валюты, и женщина пустила к себе подруг без лишних пререканий.
Собственно говоря, Агафья тоже устроилась вместе с ними. Выпустить из поля зрения наливку было выше ее сил. К тому же она чувствовала нутром прирожденной сплетницы, что находится в очаге весьма драматических событий. И остаться в стороне? Да ни за что в жизни!
Время от времени Агафья вскакивала с жесткого диванчика и подходила к окну с целью обозрения окрестностей. Наконец она воскликнула:
— Вот его машина! Катит, наш голубок!
Подруги тоже подскочили к окну. Марку машины за поднимаемыми ею клубами пыли было не разглядеть. Но когда она подъехала ближе, подруги с удовлетворением отметили, что машинка так себе, «восьмерочка». Да еще к тому же изрядно погрызенная ржавчиной и покрытая облупившейся голубовато-бирюзовой краской.
Однако парень, который вышел из машины, затмил собой все недостатки своего средства передвижения. Он был не просто красив. Он был потрясающе, божественно, сумасводяще красив! Слов, чтобы достойно и в полной мере описать его красоту, в лексиконе подруг просто не нашлось.
От него исходило какое-то сияние. То ли от его золотистых волос, лежащих пышным нимбом над головой и плечами. То ли это сверкали теплым глубоким светом, как синее море в солнечный день, его глаза. То ли дело было в чем-то ином. Подруги не разобрались. Но даже пожившую Агафью, разменявшую, как она по секрету поведала подругам, уже шестой десяток, пробрало.
— Хорош! — выдохнула она в затылок подругам, обдав тех запахом клюквенного концентрата и спирта. — Что скажете?
Как уже говорилось, слов у подруг не было. А тем временем красавец прошел в здание, скрывшись на мгновение из поля зрения. Когда он исчез, подруги снова обрели дар речи.
— Это точно он? — только и успела спросить Кира.
В следующую минуту красавец заглянул в окно каптерки. И дар речи у Киры снова куда-то улетучился.
— О! —
И он обвел всех замерших женщин таким откровенно ласкающим взглядом, что девушек даже в жар кинуло. Похоже, этот мужчина знал толк в любви. Что же, если между ним и Машей была любовная связь, Маше можно было только позавидовать. Хоть и недолго, но она жизнью и красивой романтической любовью насладилась.
— Можно номер? — поинтересовался красавец, ничуть не смущаясь и откровенно подмигивая Агафье и ее знакомой. — На три часа всего!
Агафья поспешно положила ключ. Красавец одарил ее теплой улыбкой. И голова его убралась. И сразу же подругам показалось, что вокруг них все померкло. Солнечный летний день стал совсем не таким уж слепящим. А в каптерке стало откровенно мрачно.
— Ну, идите, — подтолкнула подруг Агафья. — Он в тринадцатой комнате.
И девушки бодро пошлепали в указанном направлении. Однако по мере приближения к двери, украшенной двумя пластиковыми цифрами — единицей и тройкой, шаги их становились все более и более медленными. Так что к нужному им номеру они буквально подползли, остановившись в двух метрах от него.
— Войдем? — спросила Кира.
Лесю неожиданно пробрал озноб. Что они скажут такому красавцу? А вдруг он вообще не захочет с ними разговаривать? Сиганет в окошко и поминай как звали. Этаж-то первый. Невысоко совсем. И кстати, как его зовут? Как к нему обратиться? Господин Ослепительный Красавец? Или Ваше Прекрасное Высочество?
— Давай! — торопила подругу Кира. — Стучи!
— Почему я? — пискнула Леся.
— Потому что в меня уже влюблен Коля, — пояснила ей совершенно без всякой логики Кира. — Вчерашняя телятина сделала свое дело. Он растаял. И еще вчера вечером признался в тех глубоких и крепких чувствах, которые он испытывает к моей стряпне, к моим ручкам, которые эту стряпню готовят, а соответственно, так как я сама прилагаюсь к ручкам, и ко мне тоже.
— Не дури мне голову! — прошептала Леся. — При чем тут я и твой Коля?
— А при том, что в тебя в настоящий момент никто не влюблен, — заявила Кира. — Пусть этот красавец влюбится.
— Он уже любит Машу.
— Она умерла, — напомнила ей находчивая Кира. — А мужчины имеют свойство влюбляться в тех, кто с ними рядом. И может утешить в тяжелую минуту.
Больше Леся не протестовала. Каким-то чутьем она поняла, что это все равно бесполезно. И постучала в дверь. К ее удивлению, дверь оказалась приоткрытой. И Леся шагнула через порог, деликатно покашляв и постучав по стеночке, чтобы оповестить о своем присутствии!
— Па-па-ам!
И перед ошарашенной Лесей распахнулась дверь ванной комнаты. И оттуда вылетел красавец, распевая во все горло что-то бравурное. И при этом он был совершенно, ну то есть абсолютно обнаженным! Даже фиговый листок или мочалка не прикрывали ни носа, ни чего другого. И похоже, красавец жаждал аплодисментов.
— Ой! — шарахнулась в сторону Леся.
Но так как коридорчик в номере общежития был совсем крохотным, то шарахаться ей особо было некуда. Она впечаталась в одну стену, а потом ее по закону инерции кинуло к другой. По дороге она очутилась в объятиях красавца, который оторопело разглядывал свой трофей.