Ниочёма 2
Шрифт:
– За нас. За нашу долгую и счастливую совместную жизнь.
Бокалы встретились и отозвались тихим звоном. Домовой, повинуясь мысленной просьбе, выключил свет, и немаленькую спальню освещали теперь лишь две свечи. Вера не стала спрашивать о магии. Она смотрела через бокал на пламя. Губы её шевелились, словно она произносила что-то. Не то древний заговор, не то желание, не то обет. Потом медленно выпила всё вино до дна и резко поднялась.
Олег попытался что-то сказать, но девушка остановила его жестом. Она так же медленно и неторопливо принялась снимать с себя украшения: браслеты, перстни, диадему, серьги – все пятнадцать
Зрелище было потрясающее: обнаженная красивая девушка с отличной фигурой стоит, посреди груды белого шелка, и отблески огня пляшут на белой коже. Вот только взгляд её Олегу не понравился. В нем читалось одновременно и решимость, и страх, и просьба, и что-то еще, что невозможно было сходу разобрать. Оставлять девушку ждать было совершенно недопустимо.
Олег скинул смокинг, швырнул его на стул и, разведя руки в стороны, позволил домовому расстегнуть пуговицы сорочки. Подошел к Вере он уже раздетый до пояса. Наклонился, нежно поцеловал в губы, крепко обнял и прижал к себе. А потом поднял на руки и понес на кровать. Остановился на секунду, скинул с ног туфли, перешагнул через брюки, предусмотрительно расстегнутые и спущенные домовым, и бережно уложил девушку на шелковую простыню. Улегся рядом сам и отдал приказ домовому погасить свечи.
Где-то в Санкт-Петербургской гимназии для одаренных
В понедельник начались экзамены. Первые два были по магии, теория и практика. После – общеобразовательные предметы. Олег мог бы спокойно еще два дня оставаться дома, наслаждаться обществом Веры, рисовать, ходить на прогулку к набережной. Но положено в учебное время находиться в гимназии, и всё тут. И то, что ты глава, и даже не рода, а клана, никого не волнует.
Гимназисты вообще не заметили перемен. Ну стали две девочки носить странные и совсем не женские артефакты, и пусть. Это их дела. Даже то, что Росомахина стала Щукиной, заметили не сразу. А когда заметили, то девочки посудачили в своем кругу, и забыли. Раз нет обручального кольца, значит, замуж не вышла, и тема неинтересна. А прочее – дела рода и лезть в них не стоит. Но Росомахина звучало круче, чем Щукина, факт. На том и успокоились.
А вечером понедельника Алена ворвалась в комнату Марии, потрясая телефоном, и чуть не столкнулась в дверях с подругой, которая так же, с телефоном в руках, собиралась на выход.
– Ты это видела? – возмущенно говорила Алёна.
Говорила она намного громче обычного, так что соседки начали прислушиваться, а кое-где даже выглядывать в коридор. К счастью, Каракалова вовремя сообразила, чем пахнет дело, втянула «подругу по мужу» в комнату и закрыла за ней дверь. А после для верности заперла её на замок.
– А теперь давай спокойно, не повышая голоса, обменяемся информацией. Садись.
Она указала подруге на стул, сама устроилась на кровати.
– А теперь рассказывай. Только потише. Сейчас обе соседки сидят, прилипши ушами к стенам, и пытаются нас подслушать.
– Хорошо.
Алена посидела, продышалась, и уже нормальным голосом сказала:
– Мне Верка фотку прислала. Сейчас покажу.
Она потыкала в телефоне и протянула его Маше.
– Вот, смотри.
Та подвинулась на кровати и хлопнула
– Это что, она специально нам послала, чтобы мы поцапались?- нахмурилась девушка.
– Нет, Алён, Верка не подлая. И не тупая. Она просто судит о людях по себе. И считает, что если она не воспринимает это как попытку подставы, то и мы не воспримем. А еще она Олежку любит. Тихо, молча, не напоказ. Может даже, себе ещё в этом не призналась. И никогда не подумает, что он может подарок только ей одной сделать.
– В смысле, подстава? – не поняла Алёна. – Я думала, это чтобы мы с тобой поругались.
– Нет. Подстава могла бы быть, если бы мы с тобой обзавидовались, и кинулись к Олегу с разборками: мол, почему это он ей подарок сделал, а нам – нет.
– А ведь я действительно могла, - грустно сказала Алёна.
– И была бы полной дурой. Смотри сама. Мы с тобой сразу после оргсобрания свалили. Все ценности у Олега в хранилище, в подвале особняка. Как он мог нам что-то подарить? И сюда он украшения ценой в пол-ляма не потащит, тут их хранить и вовсе негде. Да мы с тобой и не сможем их тут надеть. Не пойдешь ведь ты на экзамен в брюликах. Разве что скромные сережки с камешками наденешь, так они у тебя и так есть. А до выпускного бала, и в самом деле почти две недели. Так что в выходной поедем в наш клановый дом ночевать, там всё и получим.
– Машка, какая ты умная! – восхитилась Алёна.
– Поживи с моё во дворце, тоже поумнеешь. А не поумнеешь, так тебя мгновенно сожрут и назначат виноватой за все косяки, которые происходили за ближайший год. Ты просто прежде, чем дать волю эмоциям и куда-то бежать, хоть минуту подумай о том, что будет дальше. Ты же ведь знаешь, как Олег относится к подобным заскокам. И примеры есть.
Алёна замолчала и честно думала минут пять. А потом поглядела на подругу с таким просветлённым видом, словно ей только что было откровение.
– Если бы я к нему с этим заявилась, он бы поступил как с истеричной дурой. Кинул бы мне «на отвяжись» первую попавшуюся безделушку и потом до конца общался бы строго официально.
– Вот именно. Можешь ведь, когда захочешь! А теперь напрягись ещё разок и подумай: с какой стати Верка такое платье нацепила.
Алёна замолчала еще на пять минут. Потом подняла на подругу жалобные глаза:
– Выходит, они вчера того… в смысле…
– Это называется консумацией брака. И Вера правильно рассудила. Нынешняя неделя последняя, когда это можно успеть. Потом сразу после бала Олег усвистает в армию, и мы его не увидим год. А я не хочу на целый год оставаться замужней девой. Ты за себя сама думай, а я уже всё решила.
Алёна погрузилась было в глубокие раздумья, но Маша решительно подтолкнула её к дверям.
– Думать ты и у себя сможешь, а мне надо помыться, собраться, приготовиться.
Алёна, свеженаученная, не стала говорить первое, что придет на ум, а сперва полминуты помолчала.
– Ты что, прямо сегодня к нему пойдешь?
– А чего откладывать?
– А приличия? А все эти звуки?
– Он мой муж, и я могу вообще у него поселиться. А что до звуков, то, я уверена, что у него такая звукоизоляция, что можно будет орать в полный голос, и никто не услышит даже шороха.