Ночь без звезд

Гамильтон Питер Ф.

Адольфус выбрался из машины и поднялся на нижнюю ступеньку в тот момент, когда из здания вышли чиновники поприветствовать его. Он осмотрел высокие стены двора, стрельчатые окна, словно прежде никогда их не видел.

— Все в порядке? — спросил Стонел.

Даже если Адольфус и понимал, что сейчас произойдет, то ничего поделать не мог. Уже не мог.

— Все отлично, — отозвался премьер-министр.

— Члены правительства ждут вас, сэр, — сообщил главный помощник.

— Хорошо. Идемте.

Кабинет представлял собой богато украшенную длинную

комнату на втором этаже с огромным окном в одном конце, откуда открывался вид на частные сады в задней части дворца. Территория по-прежнему поддерживалась на том же уровне совершенства, что и во времена правления Капитанов Бьенвенидо. По обеим сторонам дорожки росли фигурно стриженные кусты, били фонтаны в больших прудах, за густыми живыми изгородями благоухали декоративные цветники. Просторный белокаменный летний домик стоял на холме в полукилометре отсюда и смотрел прямо на дворец. Яркие алые вьющиеся растения с нетронутыми гроздьями белых цветов опутывали его столбы, взобравшись даже на крышу. Утреннее солнце освещало яркие цветы, повсюду царила красота и умиротворение.

Через весь кабинет тянулся прямоугольный стол из черного мрамора. Вокруг него стояли двадцать стульев. С самой высокой спинкой, прямо посередине, предназначался премьер-министру. Сегодня занятыми оказались всего лишь восемь мест.

Тереза сидела напротив стула с высокой спинкой, в красно-зеленых одеждах, обвивавшихся вокруг ее тела, как защитная оболочка. В отличие от других министров, она даже не улыбнулась, когда Адольфус вошел.

— Я бы хотела, чтобы директор Стонел остался с нами, — сказала она, когда Адольфус занял свое место. — Думаю, мы имеем право знать о текущей ситуации. Вы согласны, товарищ?

— Разумеется, — отозвался Адольфус.

Стонел стоял у двойных дверей, когда помощники закрыли их.

— У меня есть важная новость с мыса Ингмар, — начал Адольфус.

— Извините меня, премьер-министр, — перебила его Тереза. — Но я бы хотела воспользоваться своим правом и предложить товарищам провести экстренное голосование.

— Голосование? — удивился Адольфус. — По какому вопросу?

— По вопросу доверия премьер-министру.

В кабинете воцарилась абсолютная тишина. Борьба за власть на таком уровне пугала всех, даже Стонела, зачарованного этой игрой. Министры отчаянно старались выглядеть равнодушными, но Стонел видел: трое из них резко вспотели.

Никто никогда не предлагал проголосовать по такому вопросу, не будучи уверенным в победе. В кулуарах давали обещания, заключались сделки. Но пока люди не могли точно подсчитать, сколько человек поднимет руки, никто даже не пытался узнать, сдержат ли они слово…

— Мне следует многих из вас пристрелить за дрянную измену, — прорычал Адольфус. Он взглянул на Стонела, подняв брови. — Вы это подозревали?

— Никак нет, сэр.

— Вы себя скомпрометировали, товарищ, — продолжила Тереза. — Вы подвергли себя воздействию неизвестной технологии Содружества.

— О, значит, вас я должен пристрелить, — сказал Адольфус, прожигая

взглядом Стонела. — Так вы меня отблагодарили за многолетнюю поддержку. — Он повернулся к Терезе. — Что бы он вам ни наговорил — это только вонючая куча дряни. Я исцелен, а не заражен.

— Ваше поведение, — заметил Стонел. — Оно изменилось. Вы стали другим, когда вышли из аппарата.

— То есть вы хотите сказать, что теперь я стал рассуждать разумно, поскольку меня больше не снедает тревога и страх смерти? Назовите хоть одно действие, которое я совершил во вред этой планете. Хоть одно!

— Дело не в том, что вы сделали, — терпеливо сказал Стонел. — А в том, как вы сделали.

— Это что, слова из песни?

Стонел вздрогнул, искренне озадачившись.

— Вы раньше ничего подобного не говорили.

— Как я и сказал, теперь я вижу все гораздо яснее. Могу оценить ситуацию и предпринять необходимые действия. Если бы мы ждали, пока прославленные бюрократические комиссии проголосуют по всем вопросам, то «Свобода» все еще стояла бы на стартовой площадке в ожидании консенсуса.

— Это сейчас неактуально, — сказала Тереза. — Мы не сомневаемся в том, следовало ли посылать «Перикато» за «Жю» и Ангелом-воительницей.

— А в чем тогда? — раскрасневшись от ярости, спросил Адольфус. — Что я сделал не так?

— Вы отдали приказ майору Дэнни, положившись на слова того, кто назвал себя Раем Эвином. И даже если он не стал паданцем, мы точно знаем: он союзник Ангела-воительницы.

— Пилот-майор Эм Юлей подтвердила местонахождение «Жю» во время следующего витка. Нам приходится сотрудничать с Ангелом-воительницей. Я видел, как на вашем лице появилось алчное выражение, директор Стонел, когда вы узнали, что Паула сможет эвакуировать нас на Аквеус.

— Вы разрешили использовать ядерное оружие на основании очень шаткого подтверждения, — произнес Стонел. — В результате мы потеряли «Перикато». Все, кто был на борту, погибли. Ваши решения в лучшем случае можно назвать безрассудством.

— Была дрянная боевая ситуация, идиот! После драки кулаками не машут. Требовалось принять решение на месте. Нужно иметь смелость на такое.

— Хватит! — прикрикнула Тереза. — Все, кто не доверяет премьер-министру, поднимите руку.

— Вы, Уракус побери, не посмеете! — крикнул Адольфус. — Я возглавляю партию. Ее члены проголосуют за мое возвращение еще до обеда. Всех и каждого сгною на урановых рудниках! Вы будете светиться в темноте, пока не сгниете заживо!

С полным равнодушием Тереза подняла руку, и Стонел не смог подавить в себе приступ тревоги, когда вслед за этим последовала долгая пауза. Но вот один за другим все присутствующие тоже подняли руки.

— Вы только что убили Бьенвенидо, — произнес Адольфус. — Я один знаю, как вывести нас из паданского апокалипсиса.

— Директор Стонел, — сказала Тереза, — будьте добры, выведите товарища Адольфуса из зала. Поместите его под стражу без связи с внешним миром до соответствующего решения правительства.