Ночь беззакония
Шрифт:
Линкольн подошел и хлопнул рукой по плечу Брэди, прежде чем я успела ответить. — Если ты пристаешь к моей сестре, то зря тратишь время. — Его взгляд переместился на меня, в глазах блеснуло озорство. — Она ледяная королева.
Я посмотрела на брата. — Неправда. Я, оказывается, очень сексуальная. Ты просто придурок, поэтому я держусь от тебя подальше.
Брэди поджал губы, как будто задумался. Затем он ухмыльнулся. — В этом вопросе я согласен с твоей сестрой.
В какой части? В том, что я была сексуальной? Или в том,
Линкольн указал между мной и Брэди. — Вы оба мудаки. — Затем он кивнул головой в сторону группы. — Не хочу мешать, но мой отец хотел поговорить с тобой.
Когда сенатор Хантингтон звонил в колокол, вы бежали, независимо от того, кем вы были.
Мне почти не хватало компании квотербека, но было приятно наконец-то увидеть Линкольна в приличном настроении. Он нуждался в друге больше, чем я в сексе.
У меня никого не было после Каспиана, и что-то подсказывало, что Брэди, хотя и сексуальный как грех, никогда не сравнится с моим первым. Он был слишком милым, слишком заботливым, слишком много всего того, чем не был Каспиан Донахью.
— Увидимся позже? — спросил Брэди, прежде чем уйти, его глубокий голос прервал мои мрачные мысли.
Это был скорее вопрос, чем утверждение, поэтому я улыбнулась и кивнула. — Да. Увидимся позже.
Как всегда, Каспиан пробрался в мои мысли. Мне нужно было выкинуть его из головы, поэтому я обошла все помещение, улыбаясь и благодаря всех людей, которых пригласили мои родители. Я понятия не имела, как мама постоянно это делает. Это было утомительно. С другой стороны, я не знала, что хуже: заставлять себя улыбаться или объяснять, почему ты хмуришься.
Музыка стихла, когда я подошла к краю участка и посмотрела через живую изгородь на океан. Вдалеке небо окрасилось в розовато-оранжевый цвет, когда солнце начало садиться. Синие волны вздымались, а затем рассыпались белой пеной. Их удары о песок создавали свою собственную симфонию, как будто сам океан дышал. Над головой пролетела стая чаек, затем опустилась ближе к воде, выискивая себе пищу.
Меня охватило мгновенное умиротворение. Я вдохнула все это и попыталась подумать о том, что будет дальше. Какой шаг сделаю? Единственное, в чем я была уверена, — это то, что хочу танцевать. Я хотела дышать. Я устала задыхаться внутри коробки, в которой мне не место.
— Мы еще не сфотографировались, а ты уже собираешься размазать свою помаду. — Голос моей матери выругался где-то позади меня.
Я только что откусила кусочек аранчини с красным вином, которые украла с одного из подносов официанта и принесла сюда с собой. Я любила ризотто. Обваляйте его в панировке и приготовьте в масле, и я была одержима. Что меня не волновало, так это моя помада.
Закончила жевать, затем повернулась к ней лицом. — Это того стоит. — Я протянула вторую половину аранчини. — Ты пробовала это? — Я застонала. — Это потрясающе.
Ее губы сложились в тонкую линию. — У тебя гости.
Трудно было сказать, имела ли она в виду гостей, или она имела в виду Брэди. Я поймала ее, наблюдающую за нашим разговором с улыбкой, отражающей солнце.
Моя мама уступила свои мечты отцу, чтобы он мог преследовать свои. Ее вполне устраивала роль трофейной жены сенатора.
Я не была похожа на свою мать.
Я хотела большего.
Я доела панированный шарик. — Знаю. Прости, просто взяла минутку, чтобы... — Я пожал плечами. — ...подумать.
Она положила руку мне на плечо. Мама всегда касалась руки или обнимала меня. Она всегда целовала меня в лоб, когда я выходила из дома, и проводила рукой по моей руке в той успокаивающей маминой манере. Это было похоже на то, что ей пришлось стать слишком ласковой, чтобы компенсировать внезапный недостаток папы.
— Ты хочешь о чем-нибудь поговорить?
Вообще-то, да.
— Думаю, я хочу остаться здесь. — Я сказала это вслух?
Ее рот растянулся в небольшой улыбке. — Мы останемся здесь. Мы не вернемся в город до следующей недели.
Я сказала. Я сказала это вслух.
— Нет, имею в виду, я хочу остаться здесь. — Я сделала паузу, чтобы оценить выражение ее лица. — После того, как ты вернешься.
— Татум, ты несерьезно. Это дом отдыха. Здесь нет ничего для тебя.
Я указала в сторону коттеджа. — Там есть студия, где могу заниматься. Я могу брать онлайн уроки на неделе, а на выходных ездить в город и преподавать танцы. Я чувствую себя здесь как дома. Лучше выпью кофе на балконе и посмотрю, как накатывают волны, чем буду завтракать в Аллее павлинов и проведу остаток дня, покупая туфли, которые никогда не надену. Я останусь в гостевом доме, если так будет проще. — Вздохнула. — Просто хочу остаться. — Мой разум здесь спокоен.
После молчания, которое показалось вечностью, она глубоко вдохнула. — Хорошо. — Она выпустила дыхание. — Поговорю с твоим отцом.
Я подняла брови. — Правда?
— Да. Правда. — Ее выражение лица было строгим, но забавным.
Мое сердце было готово взорваться. Я обхватила ее обеими руками и сжала так крепко, как только могла. Затем поцеловала ее в щеку, сильно и неаккуратно, оставив ярко-красный след помады на ее очерченной скуле.
— Спасибо тебе. Мама. Клянусь, ты не пожалеешь об этом.
— Мы еще не сказали «да».
Нет. Но они бы сказали. Они должны были.
Я не думала, что переживу последние два года и была уверена, что не переживу боль от потери лучшей подруги и чувство вины от осознания того, что я могла бы спасти ее. Я думала, что позволю своему гневу поглотить меня. Но это не так. Я была здесь. Я справилась. И теперь у меня был план.
Мне надоело выживать.
Я была готов снова начать жить, готова сделать этот шаг.
Я была готов к полету.
Будущее позаботится о себе само. Сейчас же я наслаждалась моментом — начиная с завершения разговора, который Брэди начал до того, как его прервал мой брат.