Ночь для любви

Бэлоу Мэри

Лили догадывалась, почему герцог и Невиль так рано покинули прием, но все же она не была готова к тому, что случилось.

– Он мертв? – спросила она. Герцог кивнул.

– Вы его убили?

– Я ударил его так, что он потерял сознание. Мы с Килбурном решили, что не будем брать греха на душу и убивать его, но пришли к заключению, что его надо хорошо проучить, прежде чем сдать в руки констебля или в суд. Но мы не все рассчитали. Он успел выхватить пистолет, перед тем как мы попытались связать его, и убил бы меня, если бы Килбурн не. выстрелил первым.

Лили

спокойно смотрела герцогу в глаза и была готова выслушать все, что он ей скажет. Она понимала, что, несмотря на то что мистер Дорсей скорее всего убил ее мать и мистера Уильяма Дойла, что он три раза пытался убить ее и чуть не убил Невиля, у них недостаточно оснований доказать это в суде. Она не могла понять, почему герцог и Невиль так беспечно оставили мистеру Дорсею пистолет. Возможно, они сделали это умышленно. Они хотели, чтобы он воспользовался этим пистолетом, и у них были бы веские основания застрелить его с целью самозащиты.

Сам герцог об этом, конечно, не расскажет. Не сделает этого и Невиль. Да и она никогда не спросит. Она не желает знать, что случилось.

– Я рада, что он мертв, – промолвила Лили.

– И давайте больше не будем говорить о Калвине Дор-сее, – сказал герцог. – Вы в безопасности, Лили. Все кончено.

– В таком случае, – сказала Элизабет, – я ухожу. У меня назначена встреча с домоправительницей. В этот день мы проверяем счета, Не возражаете, если я покину вас на полчаса? Линдон? Лили?

Лили кивнула, а герцог поклонился. Проводив взглядом Элизабет, герцог с волнением посмотрел на Лили. Она улыбнулась ему.

– Не желаете ли присесть? – спросила она.

Он сел рядом с ней и несколько минут молча смотрел на нее.

– Я пойму, – сказал он наконец, – если ты чувствуешь, что не в состоянии признать наше родство, Лили. Вчера вечером Килбурн много рассказывал мне о сержанте Дойле. Я могу понять твою привязанность к нему. Но я прошу тебя позволить мне перевести значительную часть моего состояния на твое имя, чтобы ты в дальнейшем жила, ни в чем не нуждаясь, и была совершенно независима. Позволь мне хотя бы это сделать для тебя.

– А что вы сделаете, если я скажу, что готова принять от вас больше, чем вы предложили?

– Я публично признаю наше родство, – ответил он. – Я отвезу тебя домой в Ратленд-Парк в Уорвикшире и посвящу тебе все свое время, чтобы ты получше узнала меня. Я одену тебя и украшу драгоценностями. Я помогу тебе получить образование. Я повезу тебя в Натэлл-Грандж в Лестершире и познакомлю с дедушкой. Я... что еще? Я буду делать все возможное, чтобы наверстать упущенные годы. И я попрошу тебя рассказать мне все до мельчайших подробностей о Томасе и Беатрис Дойл, а также о том, как ты провела все прошедшие годы. Вот что я хотел бы сделать, Лили.

– Тогда вы просто должны это сделать, – произнесла Лили.

Они долго смотрели друг на друга, потом герцог поднялся и протянул ей руку. Лили тоже встала и протянула ему свою. Герцог поднес ее руку к губам и поцеловал.

– Лили... Моя дорогая Лили.

Лили обвила его руками за талию и прижалась щекой к его

плечу.

– Он навсегда останется моим папой, – сказала она. – Но с сегодняшнего дня вы будете моим отцом. Могу я называть вас так? Отец?

Герцог Портфри крепко обнял ее. Лили охватило волнение, когда она услышала сдавленные рыдания, но он быстро взял себя в руки и отстранился от нее.

– Нет, – нет, – пробормотал он, – все хорошо. Все очень хорошо.

Он не стал плакать. Мужчины не плачут. Лили знала это по опыту. Они видят в этом проявление слабости. Они не плачут даже тогда, когда их лучшего друга разрывает на куски пушечное ядро или когда хирург ампутирует им ноги, а уж тем более тогда, когда находят свою дочь двадцать один год спустя. Герцог подошел к окну и, стоя к ней спиной, высморкался в большой носовой платок.

– Прошу простить меня, – сказал он. – Такое больше не повторится. Я всегда буду сильным и надежным. Поверь мне, Лили, что я надежный защитник и могу содержать семью.

– Я верю, отец, – ответила Лили, глядя с улыбкой на его спину.

– За прошедшее двадцать лет я мог бы снова жениться, – сказал герцог. – Я мог бы иметь детей, и они бы называли меня отцом. Но мне кажется, Лили, стоило ждать столько времени, чтобы впервые услышать это слово из твоих уст.

– Когда мы поедем в Ратленд-Парк? – спросила Лили. – Там большой дом? Он понравится мне... отец?

– Как можно скорее, – ответил он, повернувшись к ней. – Он гораздо больше, чем Ньюбери-Эбби. Ты полюбишь его. Все эти годы он ждал тебя. Мы возьмем с собой Элизабет. Сегодня четверг. Понедельник подойдет? Лили кивнула.

Герцог улыбнулся и дернул за шнурок звонка. В дверях появился лакей, которого он попросил сказать леди Элизабет, чтобы она при первой возможности вернулась в гостиную. Затем они с Лили сели, глядя друг на друга.

Лицо герцога сияло. Он казался Лили очень счастливым. Она тоже старалась выглядеть счастливой, хотя ей было трудно. Она снова вступала в новую жизнь, как делала это много раз, но ей вспомнились прошедшие два года.

Она вспомнила, как ехала из Лондона в Ньюбери-Эбби, надеясь, что ее долгому путешествию подходит конец. Она вспомнила, как, увидев Невиля в церкви, решила, что, несмотря на сложившиеся сложные обстоятельства, все же обрела дом. Но дома у нее не было и нет до сих пор. Да и будет ли он когда-нибудь? Настанет ли то время, когда ее кочевая жизнь закончится и она найдет свой дом, в котором проживет всю оставшуюся жизнь?

Или жизнь – это всегда путешествие по неизведанным тропам?

– Килбурн просил меня передать тебе, Лили, что он хотел бы зайти сегодня днем, если, конечно, ты не будешь возражать, – сказал герцог.

«Убивать человека не такое уж большое удовольствие», – думал Невиль на следующее утро после смерти Калвина Дорсея. Даже тогда, когда этот человек – преступник, убивший жену герцога и несколько раз пытавшийся убить Лили. Конечно, было отрадно видеть, как Дорсей схватился за намеренно оставленный ему пистолет. Тогда им ничего не оставалось делать, как убить его.