Ночь – мой дом
Шрифт:
Украшения они обычно сбывали по соседству, таская их к Хайми Драго, скупщику краденого, чьими услугами пользовались с пятнадцатилетнего возраста, но деньги, как правило, не шли дальше игорного стола в «Шнурке» или их собственных матрасов.
Этим утром Джо, прислонившись к холодильнику, наблюдал, как Паоло прячет туда свою долю и долю брата: просто отводя край пожелтевшей от пота простыни и обнажая череду разрезов, которые они проделали в боку матраса. Дион передавал пачки купюр Паоло, а тот засовывал их внутрь, словно фаршировал праздничную индейку.
Двадцатитрехлетний Паоло был самым старшим из них. Однако Дион, двумя годами моложе, выглядел постарше — возможно, потому, что был смышленее, а может, оттого, что злее. Джо, которому в следующем месяце должно было сравняться двадцать, оказался самым молодым, но
Паоло поднялся с пола:
— Знаю, где я ее видел.
Он отряхнул пыль с коленей.
Джо отлип от холодильника:
— И где?
— Нет-нет, он совсем на нее не запал, — отметил Дион.
— Где? — повторил Джо.
Паоло указал на пол:
— Внизу.
— В «Шнурке»?
Паоло кивнул:
— Она приходила с Альбертом.
— С каким еще Альбертом?
— С Альбертом, королем Черногории, — съязвил Дион. — Ты сам думаешь — с каким?
К несчастью, в Бостоне имелся всего один Альберт, которого называли просто по имени: все равно понятно было, о ком речь. Альберт Уайт, тот тип, чье заведение они только что ограбили.
Альберт, герой филиппинских войн с моро [6] и бывший полицейский, потерял работу после забастовки 1919 года, как и брат самого Джо. [7] Сейчас Уайт являлся владельцем «Гаража и автостеклоремонтной мастерской Уайта» (ранее — «Покрышки и автозапчасти Галлорана»), «Центрального кафе Уайта» (ранее — «Закусочная Галлорана»), а также «Трансконтинентальной перевозочной конторы Уайта» (ранее — «Грузовые перевозки Галлорана»). Ходили слухи, что он лично прикончил Плюгавца Галлорана. В того попало одиннадцать пуль, когда он находился в дубовой телефонной кабинке в аптеке Рексалла на Эглстон-Сквер. От такого количества выстрелов с близкого расстояния будка даже загорелась. Поговаривали, что Альберт выкупил обугленные останки телефонной будки, восстановил ее, держит в кабинете своего дома на Эшмонт-Хилл и всегда звонит только оттуда.
6
Имеется в виду затяжной вооруженный конфликт на Филиппинах (1899–1913), в ходе которого американские части воевали с восставшими моро — филиппинцами-мусульманами, боровшимися против «иностранного владычества».
7
Эта забастовка подробно описана в романе Лихэйна «Настанет день».
— Значит, она девчонка Альберта.
Джо упал духом: ему не хотелось думать, что она всего лишь обыкновенная гангстерская подружка. Он уже представлял себе, как они покатят через всю страну на угнанной машине, не стесненные ни прошлым, ни будущим, за пылающим закатным небом по пути в Мексику.
— Я их три раза вместе видел, — сообщил Паоло.
— Ага, теперь уже три раза.
В знак подтверждения Паоло взглянул на свои пальцы:
— Да-да.
— И зачем ей тогда подавать питье на покере?
— А куда ей деваться? — поинтересовался Дион. — Уйти на пенсию?
— Нет, но…
— Альберт женат, — пояснил Дион. — Неизвестно, сколько у него продержится эта свистушка.
— Она тебе показалась свистушкой?
Большим пальцем Дион не спеша снял крышку с бутылки канадского джина, уставившись пустыми глазами на Джо.
— Она мне показалась девчонкой, которая положила нам в мешок деньги, вот и все. Не помню даже, какого цвета у нее волосы. Не помню даже, какого…
— Темно-русые. Можно сказать, почти светлая шатенка, но не совсем.
— Она девчонка Альберта. — Дион налил им всем.
— Ну и пусть, — произнес Джо.
— Как будто тебе мало того, что мы только что обчистили его заведение. Даже не думай забрать у него еще что-нибудь. Ясно?
Джо не ответил.
— Ясно? — повторил Дион.
— Ясно. — Джо потянулся к рюмке. — Ладно.
Три вечера она не появлялась в «Шнурке». Джо мог в этом поклясться: сам он просиживал там каждый вечер и каждую ночь, от открытия до закрытия.
Однажды туда пришел
Альберт, Альберт, крутилось в голове у Джо, когда на третью ночь Альберт проплыл мимо его барного табурета в «Шнурке». Альберт, я бы тебя убил, если бы хоть немного умел убивать.
Трудность состояла в том, что Альберт редко ходил по переулкам, а если и ходил, то всегда с четверкой телохранителей. И если даже удастся через них пробиться и его прикончить — а Джо, вовсе не являвшийся убийцей, вдруг сам удивился, с чего это он вообще задумался об убийстве Альберта Уайта, — и пустить под откос его деловую империю, свое неудовольствие тут же выскажут партнеры Альберта Уайта, а в их числе полиция, местные итальянцы, еврейская мафия в Маттапане, [8] а также некоторые законопослушные предприниматели, в том числе банкиры и инвесторы, занимающиеся вложениями в кубинский и флоридский сахарный тростник. Своротить с рельсов подобный бизнес в таком сравнительно небольшом городе — это все равно что кормить зверей в зоопарке, отрезая кусочки от собственной руки.
8
В описываемое время Маттапан — криминальный окраинный район Бостона.
Один раз Альберт глянул на него. Глянул так, что Джо сразу подумал: знает, знает. Знает, что я его ограбил. Что я хочу его девушку. Он знает.
Но Альберт лишь спросил:
— Прикурить не найдется?
Джо чиркнул спичкой о стойку и зажег Альберту Уайту сигарету.
Альберт задул спичку, выпустил дым в лицо Джо, сказал: «Спасибо, парень» — и удалился. Кожа у него была такая же светлая, как костюм, а губы — красные, словно кровь, которую без устали качало его сердце.
На четвертый день после ограбления по какому-то наитию Джо вернулся к тому мебельному складу. Он почти скучал по ней. Видимо, секретарши кончали смену одновременно с рабочими, и теперь их маленькие фигурки семенили по улицам, а грузчики и водители автокаров отбрасывали более солидные тени. Мужчины выходили с грузчицкими крюками через плечо, в грязных куртках, громко разговаривая, обступая молодых женщин, присвистывая и отпуская шуточки, над которыми только сами и смеялись. Но женщины, похоже, к этому привыкли: они держались собственным кружком, и некоторые из мужчин оставались возле них, а многие откалывались от толпы и направлялись ко всем известному потайному месту на причалах — к плавучему домику, где продавать спиртное начали назавтра после введения сухого закона.
Женщины, по-прежнему держась вместе, не спеша прошли по пристани. Джо заметил ту, которую искал, лишь потому, что другая девушка с таким же цветом волос остановилась поправить туфлю и нагнулась, перестав загораживать Эмму.
Джо покинул свой временный наблюдательный пост, располагавшийся возле погрузочных доков компании «Жиллет», и увязался за их компанией, держась в полусотне ярдов позади. Он твердил себе: это девушка Альберта Уайта. Твердил себе: ты спятил, сейчас же остановись. Мало того что он не должен идти за подружкой Альберта Уайта по набережной Южного Бостона — ему вообще следовало бы уехать из штата и не возвращаться, пока не убедится, что никто не может привязать его к этому покерному ограблению. Тим Хики занимался на Юге одной сделкой с ромом и не мог бы объяснить интересующимся, каким образом они вломились не в то место, а братья Бартоло сидели сейчас тише воды ниже травы, ожидая достоверных слухов о том, как обстоят дела. Зато Джо, якобы самый умный из них, увивается вокруг Эммы Гулд, точно оголодавший пес, привлеченный кухонными ароматами.