Ночь не принесёт прохлады
Шрифт:
– А в чём его вообще обвиняли?
– спросила Тансервилл.
– В антиимперской деятельности, - коротко пояснил я, - от десяти лет до смертной казни.
– Однако, - промолвила Селена.
– Так вот, когда новые судебные следователи повторно изучали дело дедушки, в их голове родилась, как им вероятно показалось, блестящая идея. Состояла же она в том, что доносчик-докладчик являлся куда более крупной рыбой чем дедушка, которому тогда было то ли восемнадцать, то ли девятнадцать лет. Хотя нет, арестовали его в восемнадцать. Одним словом, не исключено, что только благодаря этой светлой мысли, я сейчас сижу перед вами.
– Но суд таки состоялся?
– А как же. Конечно, состоялся. Дедушку оправдали по всем пунктам обвинения и даже сохранили за ним жалованье, которое он должен был получать всё время, что сидел в тюрьме. Ну а докладчику не повезло. Но это уже совсем другая история,
– И что потом?
– А потом дедушку призвали в армию. В воздухе пахло войной, а Земля Тексо всегда поставляла Империи прекрасных воинов и отменных стрелков. Ну, вы меня понимаете?
– Безусловно.
– В армии дедушку, как учителя, то есть человека образованного и начитанного, сразу же определили в школу младших командиров. А через год, в числе десяти лучших слушателей школы, направили в настоящее офицерское училище.
– Так он был лучшим?
– Да, отличные показатели в учении - наша наследственная черта. А в то время умными и способными не разбрасывались и не относились с такой насмешливой иронией как сейчас. Приятель, у тебя диплом с отличием? Тогда слушай - вали лесом и беги по холодку - это туда.
– Какие времена, такие и нравы, - пожала плечами Тансервилл.
– Или, как говорят философы-материалисты, бытие определяет сознание. В стенах училища дедушка и встретил начало знаменитого вторжения варваров. Кампания складывалась для Империи крайне неудачно. Легионы, прикрывавшие северную границу, потерпели несколько сокрушительных поражений и в беспорядке откатывались к Ремии. Тактика варваров оказалась более совершенной, искусной и современной. Их главным козырем являлась тяжёлая кавалерия риттеров. В битвах риттеры сперва громили наши немногочисленные конные части, а затем атаковали пехоту с флангов и заходили в тыл. Благодаря такому, по большому счёту бесхитростному манёвру, варвары и выиграли первые два сражения. А потом консул, которого все считали опытным и грамотным полководцем, завёл армию в засаду, искусно устроенную варварами. Походная колонна легионеров оказалась зажатой в узкой долине между грядой холмов, с которых на них и ударили на полном скаку риттеры и берегом большого озера. Даже толком не сумев развернуться в боевые порядки, войско Империи было рассечено на части и почти полностью уничтожено за несколько часов. Погиб и сам консул. Вот что значит идти без разведки. Чтобы остановить рвущихся к Ремии варваров Сенат бросил им навстречу только-только призванных ополченцев. Ничего хорошего из этой затеи не вышло. Мало того, что преимущество варваров в коннице стало подавляющим - среди ополченцев мало кто умел толком держаться в седле, так и низкий уровень их подготовки не позволял использовать обычное построение пехоты. Вместо манипулярного строя, когда пехота шла в бой отдельными отрядами-манипулами, что позволяло ловко маневрировать в ходе сражения, их построили в огромный четырёхугольник, который и двинулся на врага в надежде раздавить его своей массой. Варвары же не стали отказываться от тактики, доселе приносившей им победу. Сначала риттеры разгромили и смели с поля боя наше более слабое конное крыло, затем их всадники, проскакав позади нашего войска, вышли в тыл второму крылу, которая подверглась одновременной атаке спереди и сзади. Как вы понимаете, долго оно не продержалось. Наша пехота снова оказалась в котле. Надо сказать, варварские военачальники прямо таки бредили этим тактическим приёмом. Хлебом их не корми, дай только окружить врага. К этому моменту пехотинцы остались без командования. Один консул погиб, а второй успешно смылся. Предоставленные сами себе ополченцы, вместо того, чтобы пробиваться куда глаза глядят, используя всё тот же эффект массы, не нашли ничего лучшего, как тесно сгрудиться на одном месте. Вот эту прикрывшуюся щитами и ощетинившуюся копьями толпу, риттеры и кнехты варваров истребляли весь оставшийся день. Вырваться из котла удалось немногим, большинство погибло или попало в плен. Признаем откровенно, более бездарный план сражения надо ещё постараться придумать.
– Послушайте, - мягко улыбнулась Селена, - я прекрасно знаю, что в каждом мужчине, особенно в тех, кто никем в данную минуту не командует, живёт глубокий стратег и тонкий тактик, которому прекрасно известно как надо было действовать. Но лично мне всё это совсем не интересно.
– Не быть вам начальником портовых чиновников, - сокрушённо произнёс я.
– Я к этому и не стремлюсь, - резонно заметила Тансервилл,- поэтому давайте вернёмся к вашему дедушке.
– Понятно, что при такой катастрофической ситуации на фронте, спокойно закончить обучение ему никто не позволил. Всех курсантов училища поспешно произвели в офицеры и бросили под Ремию в составе легиона Земли Тексо. И дедушка - как лучший стрелок училища, получил под командование манипулу стрелков-следопытов. Здесь новоприбывшим легионерам немного подсобила погода. Варвары, готовясь к походу на юг, пребывали в странной уверенности, что холодной зимы им бояться совершенно нечего, а потому проявили поразительную беспечность в обеспечении войска зимней одеждой и снаряжением. Под Ремией им это аукнулось. Их войско потеряло стремительность и мобильность, что оказалось весьма на руку подвижным легионерам и стрелкам-следопытам из Земли Тексо. Последние неготовностью к зимней кампании не страдали.
Так что в ходе ожесточённых боёв им удалось отбросить варваров от Ремии. Представьте себе. Глубокая ночь. Лютый мороз, ледяной ветер обжигает лицо. Под покровом темноты стрелки-следопыты тихо и незаметно подбираются к поселению, занятому варварами. Стремительная атака, отчаянный натиск и напор, короткая яростная схватка и враг выбит из селения. Уверенной рукой мой дедушка посылает стрелу за стрелой в отступающих варваров и почти каждая из них находит цель. Что тут скажешь, глаз-алмаз. Вот в таких вот стычках дедушка и настрелял сорок три варвара. Недурной результат, не так ли?
– Точность числа впечатляет, - согласилась Селена.
– Именно его написали в представлении к боевой награде.
– Что за награда?
– спросила Тансервилл.
– Боевой орден Знамени Империи, - пояснил я, - дедушке его вручал лично тогдашний Примо Сенаторе. У меня хранится магическое изображение, которое навсегда запечатлело финальный момент церемонии. Примо Сенаторе - добродушный старичок, больше похожий на какого-нибудь сельского старосту, сидит посреди десятка двух офицеров-кавалеров боевых наград. Дедушка сидит в первом ряду.
– Хвала Святому Януарию, что нашего Примо Сенаторе не охраняют такие герои, - усмехнулась Селена.
– Эти герои ни за что не согласились бы защищать такого прохвоста как наш Примо Сенаторе, - в свою очередь улыбнулся я.
– А что было дальше?
– спросила Тансервилл.
– Военная карьера дедушки продолжалась меньше года. Он, правда, в двадцать два года успел стать командиром когорты, но справедливости ради, скажу, что принял он её, когда в строю оставалось всего полторы сотни легионеров. А летом, в самый разгар кровопролитных схваток и сражений, боевой маг варваров очень удачно запустил по навесной траектории огненный заряд. Дедушку тяжело ранило сразу в обе руки, он потерял много крови, а одну из рук вообще поначалу хотели ампутировать. Но на дедушкино счастье судьба свела его с молодым магом-целителем, в котором ещё не угасли профессиональные амбиции. Спасение руки тот посчитал для себя делом чести. И слово он сдержал, руку дедушке сохранил. Но война на этом для дедушки завершилась. После продолжительного лечения и восстановления его комиссовали из армии, и он вернулся в родную Землю Тексо. Там он решил не терять времени даром, а продолжить образование, поэтому поехал в столицу провинции, где и поступил в местный университет. При поступлении не всё поначалу сложилось гладко, дедушке заявили, что он хоть и учитель, но закончил всего лишь педагогические курсы, поэтому права на поступление у него нет. Но когда дедушка робко произнёс: "Но я же закончил офицерское училище", все вопросы с поступлением сразу же отпали. "Но это же совсем другое дело, почему вы молчали" ответили ему и сразу же зачислили на исторический факультет.
– Так он историк?
– уважительно произнесла Селена.
– Историк, - кивнул я, - в университете он, как офицер-фронтовик, пользовался всеобщим уважением, тем более, что его незаурядные способности в учёбе никуда не делись. Так что у университетского руководства он стоял на особом счету. Поэтому неудивительно, что однажды к нему обратились с довольно деликатной просьбой. Его попросили взять под крыло самую юную студентку университета. Чтобы ни у кого даже мысли не возникало обидеть её или причинить хоть малейший вред.
– Вот с этого момента, пожалуйста, поподробней, - зажглась Тансервилл.
– Если поподробней, это была маленькая и худенькая девушка, почти что девочка. Её семью сослали в Землю Тексо как политически неблагонадёжных, когда ей было три года. Политическую неблагонадёжность тогда трактовали очень широко, поэтому...
– Вас снова занесло в политику, - недовольно скривила губы Селена.
– Как хотите, - улыбнулся я, - вы - женщины часто любите повторять, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Мой дедушка успешно доказал, что девичье сердце можно завоевать абсолютно тем же путём. А так как проделал он это с сердцем студентки математического факультета, я смело утверждаю, что его доказательство корректно и достаточно.