Ночь Пса
Шрифт:
– Через тот, что у тебя на радиотелефоне, – радостно пояснил Тор. – Я сначала хотел выйти и найти этот... банкомат, но решил, что раз я эту штуку ни разу не видел...
– Как только кому из дурней, что тебя ищут придет в голову проверить твой счет, – с ужасом вымолвил Адельберто, – здесь окажется половина полиции со всей Прерии...
Когда же эти ослы кончат шуровать там наверху и соизволят спуститься к нам вниз? – с досадой подумал Кукиш, в который раз ощупывая предохранитель своего бластера. – И, кстати – сколько же их, все-таки? Он уже вполне адаптировался к полутьме и теперь внимательно присматривался к физиономиям
Тем тоже уже основательно надоело это ожидание. Кноблох время от времени взмахами тяжеленной ручищи пытался отогнать предательскую вонь сигарного окурка. Берни и Халид с каменными физиономиями и бластерами наизготовку замерли на полусогнутых по обе стороны от лестницы, ведущей наверх. Поччо был готов блокировать тех, кто появится из люка в неизвестно куда уходящий подземный ход, а пока, в ожидании событий, судя по всему – молился. При этом – не сводил глаз с левой руки Кукиша. Тот глянул – что там с ней не в порядке? И действительно – оказывается, в ладони он сжимал и нервно комкал бумажку, что перед тем как сработала радиоконтролька, всучил ему Поччо.
Кукиш про нее и позабыл... После того, как все вырубили свои фонарики, единственным источником света в чертовой кладовке была витрина с кладкой яиц паука Подо. А всякому известно, что свет паучьих яиц зыбок и обманчив.
С пауком Подо и его яйцами, вообще – всегда одни неприятности.
С гамбургерами было покончено, но кофе в избытке хватало, чтобы поддерживать интерес комиссара к рассказу. Хотя он, похоже, чуть подремывал, но вставлял время от времени, к месту случавшиеся «В самом деле?» и «М-да...», чем стимулировал дока.
– Ясно, – продолжал Покровский, что несколько сот землян, полностью оторванных от Человечества могли основать новую цивилизацию только ценой огромных потерь. В том числе и потерь, так сказать, социального характера... Это началось еще на борту Странника: ведь дорога к Чуру заняла несколько поколений – это на корабле, вовсе для этого не предназначавшемся. А бортовая дисциплина в Дальнем Космосе мало общего имеет со светлыми идеалами всеобщих свободы и равенства. Братства – еще куда ни шло... А уж ТАМ – на девственных просторах чуждого мира – само собой, просто для того, чтобы выжить пришлось резко и несправедливо рассечь все настоящие и будущие поколения обитателей Чура на огромное большинство подчиняющихся и непосвященных, и ничтожное меньшинство подчиняющих и приобщенных к высшему знанию. Подчиняющемуся большинству на роду было написано, трудясь в поте лица своего, от зари до зари обеспечивать весь обосновавшийся на Чуре филиал рода людского хлебом насущным и крышей над головой. Крошечное меньшинство правителей и хранителей знаний от рождения своего должно было быть убеждено в своей исторической миссии: возродить под чужими небесами не более не менее, как Новое Человечество – новое и очищенное от скверны прошлых грехов и ошибок! И, надо сказать, духовный потенциал этого новоявленного дворянства был – в основном, исключения не в счет! – неизмеримо выше, чем у их предтечь – феодалов древней Земли. Еще бы! Ведь за их плечами стоял истинный Золотой Век! Не выдумки праздных поэтических душ, не миф, воплотивший тоску о Несбывшемся – нет! Их Золотой Век был воплощен в металл и керамику тел звездных кораблей, в излучающую, воспринимающую, стреляющую машинерию. Воплощен и в самую их плоть и в их души: в манеру вести себя, в их язык и в их способ мышления, наконец!
О, это было совсем как в каком-то древнем фэнтэзи:
Вот в такую магическую мозаику начала складываться жизнь Чура, к тому времени, когда на орбиту вокруг планеты вышли два мятежных звездолета... Это второе пришествие землян на Чур радикально изменило ход его истории.
Можно сказать, стало роковым.
Зазуммерил блок на столе у комиссара.
– Так это ты, Мариус?... Что? Думаешь, что-то готовится? Какой звонок от Яснова? Почему я опять должен смотреть новости?
Он раздраженно кинул трубку на стол, и та тут же вновь залилась трелью вызова.
– Слушаю вас, Агент... – Роше озабоченно глянул на возникшего на экране Кима.
Несколько минут напряженно слушал то, что втолковывал с той стороны канала Агент на Контракте. Поднял голову и, не отрываясь от трубки, стал отрывисто отдавать распоряжения.
– Простите господа, но, кажется, рыбка клюнула и грозит оборвать крючок... Я покину вас. Надеюсь, у нас еще найдется возможность поболтать о Чуре, профессор. Ким, – он снова поднес трубку к уху, – вам лучше не таскаться со мной – дело чисто оперативного характера...
Он повернулся к дежурному.
– Как только Роб и Сэм получат наконец справки с Университетского компьютера и от оргкомитета этого самого движения, верните профессору его пушку и можете отпускать на все четыре стороны, если не имеете к нему вопросов.
Взяв из ящика стола свой потертый Парабеллум, он нахлобучил шляпу. Коротко мотнул головой.
– Простите, профессор. Вперед, ребята!
– Давай! – тихо скомандовал Комски вконец позеленевшему в свете галогенового фонарика Гонсало и подтолкнул его к темному провалу. – Тебе там нечего бояться, кроме смерти...
Гонсало обреченно вздохнул и шагнул вниз. Двое крепко сложенных сопровождающих напряженно замерли за его спиной. Герр Комски отступил назад.
– Э-эй, это я... – негромко позвал Гонсало, в надежде, что никого здесь, в покинутом Прокате, нет и быть не может.
Вздохнул и, преодолев последние ступеньки лестницы, он чуть более уверенно шагнул в зыбкий сумрак.
– Здравствуй, – шепнул ему на ухо Кноблох, поплотнее прижав ствол бластера к основанию адвокатского черепа. – Пригласи сюда своих друзей, только смотри – не испугай...
Придерживая его за предплечье, он отвел адвоката к стене – от греха подальше.
– Ну, – спросили сверху, понизив голос, – что там?
– Никого... – стараясь не подвести вновь обретенных знакомых, выкрикнул Гонсало. – Никого и ничего...
По лестнице заспешил один из людей Комски. Второй, согнувшись в три погибели над люком и подсвечивая фонарем, пытался отслеживать его передвижения.
– Включи свет... – приказал первый, вертя головой. – Есть у них тут освещение?