Ночь решает все
Шрифт:
– Или вы пытаетесь в ехидной манере вызнать у меня все о человеке, которого я любила? Вы – водитель и забываетесь.
Селеста испепеляла Рахима взглядом, но что-то в ее голосе подсказывало ему, что она едва сдерживается. Хотя, возможно, ему это лишь чудилось.
– Послушайте, мне нет никакого дела до того, что вы думаете обо мне или моих чувствах. Вам просто нужно вести эту чертову машину, ни больше ни меньше. Ясно? Или вы хотите поделиться со мной еще чем-то?
Рахим лишь улыбнулся и свернул на другую дорогу, которая вела к частному аэродрому, где его
– Куда вы собираетесь? – обманчиво спокойным голосом поинтересовался Рахим. – Летом в Нью-Йорке восхитительно, но в вашем положении оставаться здесь одной небезопасно. Вы же понимаете это?
– В моем положении. – Селеста катала во рту эти слова, словно хотела распробовать их на вкус. – Что вы хотели этим сказать?
– Кажется, раньше о вас хорошо заботились, – спокойно продолжал Рахим. – Вы ведь явно привыкли к отличным условиям.
Изящным движением Селеста подняла очки и надела их на голову. Рахим тотчас же пожалел об этом. Ее лицо показалось ему совершенным. Ее кожа была цвета молока, словно маска, высеченная из мрамора. Голубые глаза, проницательные и внимательные, опушенные густыми темными ресницами, сейчас метали молнии. Селеста показалась ему такой юной!
– Кем вы себя возомнили? – Селеста была в ярости. – Какое право вы имеете оскорблять незнакомых вам людей?
Ее голос грохотал, как водопад.
– Кем бы я ни был, вам будет довольно сложно установить это, пока вы находитесь на заднем сиденье.
– А вам, стало быть, комфортно унижать пассажиров, пока ведете машину? Это просто безумие.
– Так о вас не заботились? Примите мои соболезнования. Возможно, вам следовало найти себе лучшего покровителя. До того, как вы позволили неподходящему человеку наградить вас ребенком.
Рахим не знал, чего ждать после таких слов. Селеста расплачется? А может быть, накинет ремень от брюк ему на шею. Рахим невольно ослабил узел на галстуке. Однако реакция Селесты превзошла все его ожидания. Женщина выпрямилась, подняла подбородок. Рахим почувствовал стыд.
– Позвольте предположить, – наконец сказала она после продолжительной паузы. – Это своего рода игра для вас? Вы вмешиваетесь в жизнь незнакомых вам людей, оскорбляете, унижаете… Что потом? Вам нравится причинять боль? Унижение – ваша цель? Или же вы ожидаете каких-то действий? Ждете, что я выйду из себя, потребую, чтобы вы высадили меня на ближайшем перекрестке? Что вам это дает?
Позади них остался мост, Рахим все так же продолжал двигаться на запад. Единственное, чего ему хотелось, – поскорее сесть на самолет и вернуться в свою страну. На трон, к знакомым правилам, устоявшимся обычаям. Напряжение, наполнявшее каждую клетку его тела, грозило вырваться наружу, и последствия могут быть необратимы.
Прежде с ним никогда не происходило ничего подобного. Все началось с того самого мгновения, когда он впервые увидел эту женщину.
– Можете быть спокойны, – ядовито заверил ее Рахим. – Ни при каких обстоятельствах я не высажу вас на улице. Не сейчас.
– Вы
Рахим рассмеялся. Все происходящее напоминало дикий спектакль. Он никак не мог оправиться от той фамильярности, с которой разговаривала с ним эта женщина. По всей видимости, он действительно неплохо прикидывался водителем. Селеста же не играла – она была той самой женщиной, которая разрушила жизнь его брата.
Но их препирательства забавляли его. Рахим уже давно не чувствовал себя настолько живым, свободным в проявлении эмоций. По всей видимости, он окончательно сошел с ума от горя и тоски.
– Мне хочется, чтобы мы оба понимали, кто вы.
Селеста подалась вперед, ее запах щекотал его ноздри. Ее аромат – коричневый сахар, мед и тропические цветы – будоражил его все больше. Он сжал руль двумя руками. Костяшки на пальцах побелели. Рахим перестал узнавать самого себя. Его снедал плотский голод невиданной силы. Он решительно устремил взгляд на дорогу. Он не станет поддаваться на ее провокации.
– Я прекрасно знаю, кто я.
Рахим помнил о своем происхождении и положении, когда вышел из частного самолета несколько часов назад, когда приехал в квартиру Омара, отпустил водителя, отправил охранников в здание. Они не должны были позволить Селесте уйти. Рахим желал собственноручно выдворить нахалку из дома, принадлежавшего его брату.
Да, он знал, кем был, лишь несколько часов назад. Рахим убеждал себя, что ничего не изменилось.
«И не изменится».
– Во-первых, вы – человек, который считает, что унижать женщину – это нормально.
Когда Селеста произнесла эти слова, Рахиму стало дурно. Он заверил себя, что это – раздражение. В его стране никто не имел права разговаривать с ним подобным образом. И сейчас его просто будоражила новизна ощущений.
– Поздравляю. Мама наверняка бы гордилась вами.
Рахим рассмеялся, но уже безрадостно.
– Дело в том, что моя мать умерла, когда мне не было и двенадцати.
– Тем лучше. Она не видит, в какое чудовище превратился ее сын.
Только несколько мгновений спустя Рахим понял, как глубоко она его ранила. Но Селеста еще не закончила.
– К тому же вы строите свои мерзкие предположения о людях, о которых совершенно ничего не знаете.
– Так, выходит, вы не содержанка? Что же, видимо, я ошибся. Так чем вы зарабатываете на жизнь?
– Вы грубый, невоспитанный человек. Это видно с первого взгляда. С первого слова. – Селеста рассмеялась. – Животные ведут себя благороднее.
– Аккуратнее со словами, – предупредил ее Рахим. У хамства были свои пределы. – Мужчины довольно трепетно относятся к своей чести.
– Мужчина ведет себя достойно, – огрызнулась она.
– Ну конечно, – фыркнул Рахим. – Вы будете осуждать меня? Женщина, которая…
– Беременна?
Ее голос был холодным как лед. Настолько ледяным, что Рахим позабыл о том, что она перебила его. Никто не позволял себе этого с того дня, как он взошел на трон вместо отца. К тому же на его памяти этого не делала ни одна женщина.