Ночь Седьмой тьмы
Шрифт:
Анжелина промолчала. Впереди них огонь маяка Фолли-Пойнт появился, потом исчез, когда их нос задрался на крутой волне.
У них ушел еще почти целый час на то, чтобы войти в порт. Они пережили сущий кошмар, входя в гавань по бурному морю в почти полной темноте. Фолли-Пойнт остался сзади слева по борту, а остров Нэйви, почти невидимый, – по правому. На карте были обозначены две гавани. Западная и Восточная, и Рубен не знал, какую ему выбрать. В конце концов он остановился на Восточной гавани, потому что она показалась ему ближе к центру города. Они миновали Форт-Джордж,
«Фаншетта»бросила якорь, пройдя еще немного вперед, оставшись на глубокой воде. Август остался на борту, а Рубен и Анжелина сели в шлюпку и отправились на берег, пробираясь меж банановых лодок, которые подпрыгивали на волнах, словно обезумев. Начался дождь, колючий дождь, тяжелые капли хлестали по воде, как свинцовая дробь.
На причале никого не было, не было никого и в зданиях вокруг него. Вся гавань опустела. Они направились на ближайший свет. Дождь уже промочил их до нитки и теперь старался забраться еще глубже, под самую кожу. Три часа уже миновали.
Выше по Харборт-стрит красноватый свет просачивался из маленького бара, его двери и окна были плотно закрыты от шторма. Фасад был разрисован кричаще яркими цветами. Над дверью висела одна-единственная освещенная вывеска, превозносившая достоинства пива «Ред Страйп» над названием бара: Клуб «Козлиный Рог». Рубен с улыбкой узнал в этом названии одну из разновидностей конопли. Он толкнул дверь. Из двери в ночь, как из пушки, ударил грохочущий залп музыки рэгги. Рубен протиснулся вперед, Анжелина – следом за ним. Дверь с треском захлопнулась.
В одном углу разбитый музыкальный ящик выколачивал из себя тяжелые ритмы рэгги в исполнении местной группы: «Вавилон сегодня падет, обреченный. И все его дети, что белый, что черный». Вокруг него стояла небольшая группа мужчин с банками пива в руках, некоторые имели прически на манер Боба Марли – огромное количество жгутиков на голове. С потолка на нитках свисали старые синглы Джимми Клиффа, «Туте энд зе Мэйталз» и старые пластинки фирмы Скейталайт шестидесятых годов. Рубен увидел узкий бар, уставленный главным образом пивом «Ред Страйп» и «Драгон Стаут». Несколько столов и стульев совершали обстановку. Плакаты с Бобом Марли и Йелоумэном на стене одни добавляли цвета в наполненное табачным дымом помещение.
Пластинка кончилась. В наступившей тишине все взгляды обратились на вновь пришедших. Вслед за негромким говором раздался смех вокруг музыкального ящика. Эти ребята были в большинстве своем молоды и хорошо сложены и носили брюки в обтяжку и тесные рубашки. У бара сидели две женщины, рассчитывая подцепить мужчину в ночь, когда никто не испытывал особого желания быть подцепленным. За стойкой стояла женщина постарше, она протирала бокалы. За столиком сидели два грузчика с банановых лодок, баюкая в руках рюмки с белым ромом и ganja.Один из них несколько раз внимательно оглядел Анжелину с головы до ног.
– Нам нужна помощь, – сказал Рубен.
Кто-то нажал кнопку музыкального ящика, и новая пластинка упала на проигрыватель.
– Я сказал, нам нужна помощь.
Его слова почти целиком заглушал гром из музыкального ящика. Молодые люди повернулись к нему спиной и пританцовывали в такт музыке. Грузчики уткнулись взглядом в бокалы. Шлюхи смотрели друг на друга.
Анжелина выругалась вслух и направилась туда, где стоял музыкальный ящик. Он был включен в розетку, расположенную на высоте человеческой груди на стене, к которой его приставили. Анжелина, не останавливаясь, схватила шнур и выдернула вилку из гнезда. Музыка дернулась и со скрежетом умолкла. Один из мужчин с копной жгутов на голове попробовал схватить Анжелину за руку. Она посмотрела на него так, что он остановился, как вкопанный.
– Этот человек сказал, что нам нужна помощь, – заявила она голосом, не терпящим возражений. – Мы только что пришли с Банки Грэпплера. Нам нужно вернуться туда, чтобы спасти человека, которого придавило на дне. Нам некогда валять дурака с вами. Итак, к кому нам обратиться?
Наступило долгое молчание. Затем один из грузчиков заговорил:
– Никто не пойдет в море сегодня. Ваш человек мертвый. Оставьте его, как есть, леди. Сегодня будет плохая ночь.
– Что значит плохая?
Грузчик покачал головой.
– Плохая, леди. Очень плохая. А потом будет еще хуже. – Он замолчал и посмотрел ей прямо в лицо. У него были красные глаза и влажные от рома губы. – Вы что, радио не слушаете? Ураган идет. Сегодня будет здесь.
60
Снаружи шторм набирал силу, становясь с каждой минутой все неистовей и злее. Провожаемый глазами своих компаньонов, уже не смеющимися, грузчик повел Рубена и Анжелину к двери и показал направо, где сквозь пелену дождя виднелся рядок огней.
– Это, – сказал он, – окна экспедиционной службы порта на Бридж-стрит. Возможно, там кто-то сможет помочь вам, по крайней мере, рассказать подробнее об урагане.
Полубегом, подгоняемые крутящимися порывами ветра и проливным дождем, который хлестал их на всем протяжении пути, они заторопились в указанном направлении. Рядом с ними что-то тяжелое с грохотом обрушилось на землю. Бетон под ногами был коварно скользким, весь в пятнах машинного масла, поверх которых несся стремительный злобный поток дождевой воды. Ничего не видя и не слыша, они бежали через этот водоворот, держась за руки, как дети, не столько для равновесия, сколько для того, чтобы как-то ободрить себя.
Экспедиционная служба представляла собой низкую деревянную хибару, соединенную единственным проводом с ближайшим телефонным столбом. Рубен торкнулся в дверь. Она была заперта. Он физически чувствовал, как секунды утекают сквозь пальцы, минуты торопятся, пропадая из вида. Он забарабанил кулаком по тонким деревянным панелям. Ответа не последовало. Он поднял руку и забарабанил снова. И снова.
– Эй, приятель, ты чего это колотишь тут, а? Не видишь что ли, я занят?
Рубен опять яростно застучал кулаком по двери. Дверь распахнулась.