Ночь смерти
Шрифт:
— Да, это вы можете, — согласилась Мира. — Но вы знаете, что я права.
— Ваша охрана удваивается. Будете носить браслет. Работать здесь. Из дома не выходить ни под каким предлогом. — Мира попыталась протестовать, и глаза Евы сверкнули. — Вы меня вынудили. Теперь узнаете, каково это — носить наручники. — Ева встала. — Охрана будет делать обход каждый час. Ваш сотовый поставят на прослушку.
— Не очень похоже на легкую добычу.
— Он будет знать, что вы здесь. Этого вполне достаточно. А теперь мне пора. — Ева шагнула к двери, но затем
— Да, конечно.
— А я за вас. — Ева поспешно вышла, прежде чем потрясенная Мира успела встать с кресла.
6
От Миры Ева направилась в лабораторию. Еще она собиралась заехать в морг и домой к Карлу Нейсану, прежде чем вернуться к себе.
Оставив машину на стоянке и войдя в здание, Ева вспомнила, как Мира волновалась за своих домашних, и достала из кармана сотовый телефон, чтобы позвонить Рорку.
— Почему ты одна? — первым делом спросил он.
— Отстань, — Ева показала жетон охраннику, пересекла вестибюль и направилась в лабораторию. — Я в хорошо защищенном здании, где полно охраны, мониторов и грубиянов из лаборатории. Мне нужно работать. Не мешай.
— Он добрался до троих из шести. Ева остановилась и закатила глаза.
— Ага, понятно. Вот, значит, что ты обо мне думаешь. Я уже десять лет в полиции и вряд ли стану такой же легкой добычей, как семидесятилетний судья и парочка хлипких юристов.
— Ты меня злишь, Ева.
— Почему? Потому что я права?
— Да. И еще хвастаешься этим. — Его улыбка слегка потеплела. — Почему ты звонишь?
— У меня есть основания для хвастовства. Я в лаборатории, собираюсь потрясти Дикаря. Потом заеду еще в пару мест. Буду на связи.
Так она намекала, что понимает его тревогу. Рорк принял предложенный тон.
— После обеда у меня несколько телеконференций. Звони по частной линии. Не подставляй спину, лейтенант. Она мне очень нравится.
Довольная, Ева свернула в лабораторию. Дики Беренски, главный эксперт-криминалист, оказался на месте. Бледный и осоловелый, он вглядывался в столбцы данных на мониторе.
Когда она в последний раз была в лаборатории, жизнь здесь била ключом. Теперь же те, кто потрудился прийти, работали лениво и выглядели неважно.
— Мне нужны отчеты, Дики. Уэйнджер и Ринг.
— Господи, Даллас! — Он поднял на Еву страдальческий взгляд и сгорбился еще больше. — Ты когда-нибудь уходишь домой?
Вид у Дики был совсем больной, и давить на него не стоило. Ева распахнула куртку и постучала пальцем по серебряной звезде, приколотой к блузке.
— Я — закон, — торжественно объявила она. — А у закона нет дома.
Он усмехнулся и снова застонал.
— Боже, такого похмелья на Рождество у меня никогда не было.
— Прими лекарство, Дики, и забудь о похмелье. Дэйв добрался до номера три.
— Что за Дэйв?
— Палмер. Дэвид Палмер. — Ева едва удержалась, чтобы не отвесить Дики подзатыльник. Но мысленно она это сделала. — Черт возьми, ты не читал ориентировку?
— Господи, я пришел только двадцать минут назад. — Дики сделал несколько движений плечами, растер лицо, три раза энергично вдохнул через нос. — Палмер? Этот ублюдок за решеткой.
— Уже нет. Сбежал и вернулся в Нью-Йорк. Уэйнджер и Ринг — его работа.
— Черт! Вот дерьмо. — Глаза Дики стали внимательными. — Рождественская неделя, провались она пропадом, а у нас самый опасный в мире убийца-психопат.
— Да, а еще Новый год на носу. Мне нужны результаты экспертизы по веревке и бумаге. Я хочу знать, как Палмер вырезал буквы на телах жертв. Ты получил какие-нибудь волоски или волокна с места преступления?
— Нет, подожди. Просто подожди минутку. — Дики придвинулся на своем вращающемся стуле к компьютеру, пролаял команду и, чертыхаясь, стал просматривать выводимые на экран данные. — Тела были чистые. Никаких волос, за исключением волос жертв. Волокон никаких тоже нет.
— Он всегда заботился о чистоте, — пробормотала Ева.
— Да, помню. Помню! У обеих жертв между пальцев ног пыль, что-то вроде песка.
— Цементная пыль.
— Что даст нам марку цемента и, возможно, год выпуска. Теперь веревка. — Беренски откатился назад. — Я как раз ею занимался — испытывал. Ничего особенного или экзотического. Обычная нейлоновая веревка. Дай мне немного времени, и я скажу производителя.
— Сколько?
— Два часа, максимум три. Стандартные вещи требуют больше времени.
— Поторопись. — Ева повернулась к выходу. — Я на выезде.
Потом она поехала в морг, чтобы вытянуть нужную информацию из главного судебно-медицинского эксперта. Запугать или поторопить Морриса было гораздо труднее.
«Никаких признаков насилия или сексуальных домогательств. Травм и повреждений половых органов не выявлено».
Типично для Палмера, подумала Ева, прокручивая в голове предварительный отчет Морриса. С такими асексуальными людьми ей еще не приходилось сталкиваться. Похоже, пол жертв интересовал его лишь в качестве статистических данных эксперимента.
«Центральная нервная система объекта «Уэйнджер» была серьезно повреждена. Во время похищения и/или в процессе пыток объект перенес микроинфаркт. В заднем проходе и в полости рта следы от электрических ожогов. Обе руки перебиты гладким тяжелым предметом. Три ребра сломаны…»
Список повреждений был довольно длинным. Затем Моррис констатировал, что смерть наступила от удушения. Время смерти — полночь, двадцать четвертое декабря.
В доме Карла Нейсана Ева провела около часа и еще час в доме Уэйнджера. В обоих случаях хозяин сам открывал дверь и впускал убийцу. У Палмера это здорово получалось. Он умел мило улыбаться и уговаривать, чтобы его впустили.