Ночи без сна
Шрифт:
— Уверяю тебя, что Сьюзен Карслейк — стопроцентная женщина из плоти и крови.
Кон сразу же пожалел, что разболтался, и подумал, не прикончить ли ему Рейса немедленно.
Мгновение спустя Рейс спросил:
— Итак, что мы будем делать сегодня?
Кон с облегчением сменил тему:
— Я планирую осмотреть весь дом. Ты займешься бумагами старого графа. Чем скорее я удостоверюсь в том, что здесь все в порядке, тем скорее уеду отсюда, но было бы приятно обнаружить, скажем, утечку средств или что-нибудь в этом роде.
— А
— Мне было бы любопытно узнать о взаимоотношениях графа с ними, а в остальном мы обычно смотрим на их деятельность сквозь пальцы. — Он заметил, что Рейса это несколько удивило. — Рейс, контрабандистская деятельность здесь является такой же неотъемлемой частью жизни, как море. Если я положу ей конец, будут голодать люди. Да к тому же, если ссылать каждого контрабандиста в Австралию, побережье обезлюдеет. Когда случится, скажем, убийство, грабеж или что-нибудь в этом роде, мне придется принять меры. Но в остальном это так же бесполезно, как стараться избавиться от муравьев.
— Понятно, — сказал Рейс, но вид у него был удивленный. Он был из Дербишира, а это графство расположено далеко от любого побережья. Кон вырос в Суссексе. Не на побережье, конечно, но достаточно близко от него, чтобы понимать проблему, связанную с контрабандистами, — Начни с кабинета, который расположен рядом с библиотекой. Скоро должен прийти управляющий, который посвятит тебя во все детали. Мне нужен полный отчет о хозяйственной деятельности поместья за год. Особенно тщательно проверь счета.
Рейс издал стон:
— Ты лишаешь меня моих маленьких радостей. Я обожаю прикинуться страдальцем. Если бы я подозревал, что так люблю канцелярскую работу, то нашел бы себе какую-нибудь чистую, спокойную работу в Лондоне, вместо того чтобы по колено в грязи тянуть солдатскую лямку.
— Помоги, Господь, Лондону, — сказал Кон, наблюдая, как Рейс поглощает еще одну полную тарелку еды, и удивляясь, куда у него все это помещается. — Как долго может продлиться твоя странная любовь к канцелярской работе?
— Пока ты мне не наскучишь.
— А я еще не наскучил? Я довольно утомительный человек.
Рейс рассмеялся, прикрыв рот салфеткой:
— Не говори мне таких вещей. Ты убьешь меня!
Кон откинулся на спинку стула.
— Сначала я привожу тебя в спокойную часть Суссекса и заставляю заниматься устаревшей системой управления небольшим поместьем, потом тащу в этот похожий на тюрьму дом…
— Где имеется даже камера пыток. И целая куча неразобранных бумаг.
Кон некоторое время внимательно рассматривал изящно изогнутую ручку кофейной чашки, потом сказал:
— А ты сам-то, случайно, не играешь роль ангела? Ангела-хранителя?
Рейс с самым наивным видом взглянул на него:
— Который охраняет тебя — от чего?
Кон хотел было ответить, но потом покачал головой:
— Очень умно, но я не собираюсь перечислять возможные ответы.
Рейс бросил салфетку на стол, а вместе с ней, кажется, и свое игривое настроение.
— Ты был офицером, которым я восхищался, Кон, и ты человек, которым я восхищаюсь до сих пор. Но на Пиренейском полуострове ты был другим офицером и другим человеком, нежели сейчас. Если я могу помочь тебе обрести себя в мирной жизни, я это сделаю.
Кон не знал, что ему на это ответить.
— А я-то думал, что даю тебе работу, в которой ты нуждаешься.
— Иметь работу всегда приятно.
— Ну вот, ты опять начинаешь… — Он хотел было обратить все в шутку, но передумал, решив, что Рейс заслуживает честного ответа. — Не уверен, что капитан Сомерфорд на Пиренейском полуострове был лучше, чем граф Уайверн сейчас, но каким бы он ни был, он больше не существует. И если поскоблить его сухую оболочку, можно обнаружить всего лишь пыль.
— Или бабочку.
— Бабочку? — рассмеялся Кон.
— Вот видишь, я заставил тебя смеяться, — улыбнулся Рейс.
— Смеяться можно по-разному, Рейс. Война иногда делает человека бессердечным. Но оказывается, можно жить и без сердца.
— Лорд Дариус мертв, Кон.
Черт побери, когда он успел распустить нюни и дать Рейсу почуять что-то неладное относительно Дэра?
— Это ли не проблема? — сказал Кон. — Он мертв. Я горюю. Горе плохо сочетается со смехом.
— Иногда бывает и по-другому. Хотя горе ли это на самом деле? А может, это чувство вины?
— Мне не в чем винить себя. Дэр сыграл свою роль в битве при Ватерлоо и, подобно многим другим, погиб.
— Вот именно.
— Ради Бога, Рейс, скажи, к чему ты клонишь? Почему ты сыплешь соль на незажившую рану?
— Не знаю, — нахмурив брови, ответил Рейс. — Наверное, на меня так действует этот дом. Он вызывает у меня чувство тревоги.
— У меня, черт возьми, тоже. Именно поэтому я хочу поскорее выполнить свой долг, оставить дом в надежных руках и вернуться в здоровую атмосферу Суссекса. Могу ли я надеяться, что сумею убедить тебя заняться своей работой?
Рейс скорчил гримасу, но сразу же поднялся на ноги.
— Едва ли есть необходимость убеждать меня.
Подавив желание возразить Рейсу или схватить его за горло, Кон проводил его в кабинет, где хранилась большая часть документации, относящейся к управлению хозяйством поместья.
Чувство вины.
Дэр был его старым другом, одним из «Компании шалопаев» и сугубо гражданским человеком. Кон чувствовал, что должен был найти способ помешать Дэру записаться добровольцем в армию. А когда Дэр благодаря родственным связям с графом все-таки получил место курьера, Кону следовало уделить ему и его подготовке больше внимания. По крайней мере не спускать с него глаз, хотя одному дьяволу известно, каким образом это можно было бы осуществить, если Кон безвылазно находился в расположении полка, а Дэр мотался во всех возможных направлениях.