Ночи и рассветы
Шрифт:
Потом повернулся к Космасу и стал вглядываться в его лицо.
— Я однажды был у вас дома, — помог ему Космас. — Я искал другого Марантиса, министра…
— Да? — рассеянно сказал старичок. — Я вас не помню. Многие приходили ко мне и спрашивали министра. Спрашивали и — увы — до сих пор все еще спрашивают! И нигде его не находят! Да, да! Потому что он отступник! Гнусный отступник!
Он посмотрел во двор, на площадь, где ликовали демонстранты, и его глаза наполнились слезами.
— Благодарю! Благодарю тебя, боже, что ты удостоил меня узреть это чудо! Теперь я верю в твою силу.
XI
Янна была счастлива.
— Я помню только, что ты вцепилась в него, словно кошка.
— Это он первый схватил меня. Он схватил меня за горло. И если бы не ты…
Немного погодя Янна спросила его:
— Хочешь, я тебе что-то скажу? — Голос ее звучал тихо и ласково.
Космас повернулся и посмотрел на нее. Они шли по краю мостовой.
— Не обижайся, но этого я от тебя не ожидала.
— Чего ты не ожидала, Янна?
— Ну, что ты так будешь себя вести.
— Вот как?
— До сегодняшнего дня я бы этому не поверила.
— Я знаю! — со смехом ответил Космас. — В самом деле, чего можно ждать от какого-то мелкого буржуйчика…
Янна прервала его движением руки:
— Да нет, я не то хотела сказать. — И покраснела.
Их руки соединились. Космас сжал пальцы Янны и вздрогнул, ощутив теплоту ее руки.
Но пожатие длилось всего мгновение. Янна резко высвободила руку и ускорила шаг.
Они подходили к кафе, когда заметили большую колонну демонстрантов, спускавшуюся со стороны Эксархии. Они побежали ей навстречу.
Вся улица Фемистокла была заполнена людьми. Сюда стекались тысячи демонстрантов со знаменами и плакатами.
— Куда это они снова идут? — спросил Космас.
Старуха, шагавшая в колонне демонстрантов, ответила:
— Во дворец! — И взмахнула кулаком. — Во дворец предателей!
Космас повернулся к Янне.
— Пойдем, — сказала она. — Или лучше проберемся через колонну и по улице Академии выйдем к университету.
Но пробиться к университету не удалось. Улицы были перекрыты полицейскими и итальянцами, перегорожены немецкими автомобилями. Космас и Янна забрались в академический сад.
По улице Синаса галопом промчался эскадрон итальянской конницы. Карабинеры наступали, обнажив штыки. Не доходя до колонны, итальянцы начали стрелять в воздух, стараясь посеять панику среди демонстрантов. Переполненная народом улица бурлила, как река, русло которой внезапно перекрыли. Демонстранты прижимались к стенам, отступали в переулки. Колонна распалась на два потока. Карабинеры врезались в толпу, над головами вздымались их штыки, а потом исчезли и карабинеры, и штыки, и лошади, будто всех их проглотила лавина. Колонна снова соединилась и продолжала свой путь.
В колонне запели. Эту песню знали все. Матери пели ее над колыбелями своих младенцев, потом, став
Космас почувствовал, как Янна толкнула его рукой.
62
Эпизод времен национально-освободительной борьбы против турецкого владычества. Женщины горной деревушки Сули, не желая попасть в руки врага, бросились со скалы.
— Бабушка! Бабушка Агнула! — воскликнула она. Бабушка Агнула с греческим флажком в руке шла первой в ряду танцующих. Космас видел, как склонялось и выпрямлялось ее старческое тело, как она помахивала флажком. Казалось, это древняя сулиотка благословляла свой народ, продолжающий борьбу.
— Молодец! Молодец, бабушка, — кричали ей.
Космасу хотелось выбежать вперед и танцевать рядом с бабушкой. Им овладело желание совершить великий, небывалый подвиг, сделать что-то такое, что вновь привело бы в движение это людское море.
Немцы с автоматами в руках стояли в несколько рядов поперек улицы Гомера. Все было точно так же, как утром у министерства труда. Только теперь впереди колонны выстроились коляски инвалидов греко-итальянской войны. Одни держали флажки, другие повесили на грудь маленькие плакаты с лозунгами: «Хлеба и свободы!», «Долой мобилизацию!», «Греки не покорятся фашизму!», «Свой ответ фашизму мы дали в горах Албании!»
Космас сошел на мостовую и стал пробираться между колясками инвалидов. Но тут к нему подбежала Янна.
— Куда ты? Куда ты?.. — крикнула она.
То, что он делал, и в самом деле было бессмысленно. Впереди, между инвалидами и рядами немцев, лежало пустое пространство. Янна схватила Космаса за руку и потащила назад. Он слышал, как дрожит ее голос. Наконец-то в ее взгляде он увидел то, чего так долго ждал! В тяжелые минуты, когда Космас с горечью сознавал, что Янна его не любит, она представлялась ему холодной и безразличной. И тогда он думал, что, возможно, та жизнь, которую вели она и ее отец, преждевременно иссушила ее душу. Фанатическое служение революции, опасности, невзгоды, непосильные для ее возраста, погасили в ней естественную потребность в человеческих радостях, и она отказалась от них, как когда-то это сделал ее отец. Янна вступила в борьбу, которая требовала сильных рук и зрелого ума. Они были сверстниками, но до сих пор, находясь рядом с Янной, Космас чувствовал, что она взрослее и сильнее его. Это было уже не то слабое и нежное существо, которое будило в нем любовь и вызывало желание защитить. Янна во всем была решительнее и отважнее Космаса. Сегодня утром она шла впереди, а Космас покорно следовал за ней. И только сейчас в ее голосе он услышал то, что так давно хотел услышать, — волнение и страх за него; только сейчас он увидел в ее взгляде тревогу и заботу о нем. Ее грудь порывисто вздымалась и опускалась, как у испуганной птицы, губа была прикушена, а черные глаза с мольбой смотрели на него. В эту минуту ему захотелось взять ее на руки и поцеловать в губы.