Ночи Истории
Шрифт:
Наутро Сфорца бесстрашно явился в Ватикан, чтобы лично вручить поддельное письмо герцогу. Маска вызвала подозрения у стражи, и его спросили, кто он и откуда.
— Передайте, что прибыл некто, желающий остаться неизвестным, с письмом герцогу, которому его светлость будет чрезвычайно рад.
Служитель весьма неохотно отправился передать это сообщение. Вскоре Сфорца провели в великолепные покои, временно занимаемые герцогом Гандийским.
Герцог только что встал. С ним был его брат, белокурый молодой кардинал Валенсиа, одетый в плотно облегающий черный камзол, подчеркивающий изящные атлетические пропорции его тела. Поверх камзола был накинут пурпурный шелковый плащ, напоминавший о его духовном сане.
Джованни отвесил низкий поклон и, стараясь говорить зычно и басовито, чтобы не быть узнанным по голосу, в одном предложении изложил цель своего прихода.
— От Дамы роз, — сказал он, протягивая письмо. Валенсиа сначала изумился, затем разразился громким хохотом. Лицо герцога вспыхнуло, глаза блеснули. Он схватил письмо, сломал печать, быстро прочел его, схватил перо и сел писать. Валенсиа, некоторое время молча наблюдал за ним, не скрывая насмешки, затем подошел и положил руку на плечо герцога.
— Сколько тебя учить, — сказал более изощренный в интригах Чезаре. — Никогда не оставляй следов, если можешь пожалеть, что оставил их.
Герцог Гандийский посмотрел в прекрасное, юное, умное лицо брата.
— Ты прав, — сказал он, скомкав письмо, и в некотором смущении взглянул на посланца.
— Я доверенное лицо мадонны, — сказал человек в маске.
Герцог встал.
— Тогда скажите… скажите, что ее письмо доставило мне неземное блаженство и что я жду ее приказаний, чтобы явиться лично и выразить мои чувства. Но попросите ее поторопиться, ибо через две недели я уеду в Неаполь, а оттуда, возможно, сразу же возвращусь в Испанию.
— Мы устроим встречу, ваша светлость. Я сам сообщу вам, где и когда.
Герцог горячо благодарил его и при расставании в знак своего чрезвычайного благоволения подарил ему кошелек с пятьюдесятью дукатами, который Джованни спустя десять минут, проходя по мосту Сан-Анжело, выбросил в Тибр.
Властитель Пезаро не торопился. Он понимал, что молчание и проволочки разожгут нетерпение герцога, а пылкие нетерпеливые юноши обычно забывают об осторожности. Тем временем Антония сообщила своему отцу, что величавый незнакомец, который так оскорбительно смотрел на нес в тот вечер, на следующее утро в течение часа маячил под ее окном. Пико рассказал об этом Джованни, и тот откровенно сказал:
— Это был мой распутный шурин, герцог Гандийский. Если бы он продолжал преследования, я должен был бы посоветовать вам присматривать за своей дочерью. Однако у него, несомненно; много других важных дел. Он собирается отправиться в Неаполь, сопровождая своего брата Чезаре, который, как папский легат, будет короновать Федериго Арагонского.
На этом разговор был окончен, и больше никто ничего не слышал об этом деле до ночи 14 июня, самого кануна отбытия принцев Борджиа в Неаполь.
Закутанный в плащ, в маске, Джованни отправился в этот вечер после захода солнца в Ватикан, надеясь на прием у герцога. Однако ему ответили, что того нет, он отправился навестить свою мать, на вилле которой в Трантевере останется ужинать. По-видимому, вернется он очень поздно.
Вначале Джованни испугался, что может опоздать, если отложит исполнение своего замысла до одиннадцати часов. Поэтому он сразу же отправился пешком на виллу мадонны Джованни де Катаней. Он пришел в десять часов, и ему сообщили, что герцог все еще здесь и ужинает. Слуга пошел доложить герцогу, что его желает видеть человек в маске. Эта весть мгновенно привела Борджиа в состояние сильного возбуждения. Он приказал немедленно привести этого человека.
Властителя Пезаро провели через весь дом в сад, к беседке, увитой виноградом, где на свежем воздухе был накрыт роскошный стол, освещенный алебастровыми лампами. За столом он увидел компанию знатных людей. Здесь был герцог Гандийский, который торопливо поднялся ему навстречу; он увидел Чезаре, кардинала Валенсиа, который должен был отправиться завтра в Неаполь как папский легат; на нем были одежды, расшитые золотом и драгоценностями, совершенно мирские. Был здесь и их младший брат Джуффредо, принц Сквиласса, красивый юноша; рядом с ним сидела его жена, чуждая условностей донна Санчиа Арагонская, смуглая, с грубыми чертами лица, толстая, несмотря на молодость. Здесь же была прежняя жена Джованни, красивая златовласая Лукреция, невольная причина той ненависти, что бушевала в душе властителя Пезаро. Здесь также находилась их мать, знатная и красивая Джованоза де Катаней, от которой все Борджиа унаследовали свои золотисто-каштановые волосы; и, наконец, здесь был их кузен Джованни Борджиа, кардинал Монреале, тучный и багровый. Он сидел рядом с мадонной.
Все обернулись, чтобы взглянуть на незваного гостя в маске, который сумел привести в такое волнение их любимого герцога Гандийского.
— От Дамы роз, — тихо объявил герцогу Джованни.
— Да, да, — последовал нетерпеливый ответ. — Что вы можете сказать?
— Сегодня ночью ее отца не будет дома. Она будет ждать вашу светлость в полночь.
Герцог глубоко вздохнул.
— Силы небесные! Вы едва не опоздали. Я почти потерял надежду, мой друг, мой самый лучший друг. Сегодня ночью! — Он произнес это почти в исступлении. — Подождите здесь. Вы сами проводите меня. Пойдемте отужинаем.
Хлопком в ладоши он вызвал слуг.
Подошли дворецкий и два мавританских раба в зеленых тюрбанах, на чье попечение передал герцог посетителя в маске. Однако Джованни не желал их услуг. Он не собирался ни есть, ни пить. Ненависть помогла ему запастись терпением на два долгих часа ожидания, пока его глупая жертва наслаждалась ужином.
Наконец, незадолго до полуночи, все покинули виллу — герцог, его брат Чезаре, их кузен Монреале, многочисленные слуги и свита. Они возвращались в Рим верхом, все Борджиа были очень веселы. Рядом с ними шагал человек в маске.
Когда подъехали к Рионе де Понте, где их пути должны были разойтись, напротив дворца кардинала вице-канцлера герцог Гандийский натянул поводья. Он объявил, что дальше не поедет, оставил при себе одного слугу и попросил родных возвратиться в Ватикан и ждать его там.
В ответ донесся смех Чезаре, и кавалькада двинулась к папскому дворцу. Герцог обернулся к человеку в маске, предложил ему сесть на круп его лошади, и, когда тот сел, они медленно двинулись по направлению к Гиудекке, сопровождаемые идущим рядом единственным слугой Борджиа.
Как предложил Джованни, они направились не к парадному входу здания, а по узкой аллее к садовой калитке. Здесь спешились, бросив поводья слуге и наказав ему ждать. Джованни вынул ключ, открыл калитку и провел герцога в глубину темного сада. Каменная лестница вела к крытой галерее на антресолях, и Джованни, соблюдая осторожность, повел герцога по ней. Затем он достал другой ключ и открыл им дверь лоджии, ведущей к прихожей мадонны Антонии. Он придержал дверь для герцога, который, узрев впереди кромешную тьму, впал в некоторую нерешительность.