Ночная погоня(сборник)
Шрифт:
— Вы, конечно, большой человек, пан профессор, — часто помаргивая, отвечал Боржек, — но только я никак в толк не возьму: почему у вас ни капли совести не осталось. Ни чуточки, иначе вы бы не стали губить такую умницу, как эта машина.
— Умницу? Вы-то откуда знаете? — Великого ученого бесило сопротивление Штепаржа. «Откуда в этом ничтожестве столько дерзости?» — дивился он. — Хватайте его! Быстро, чего ждете?
Никто не пошевелился, и приказ, отданный истинно наполеоновским тоном, прозвучал впустую.
— Ишь какой… а вдруг сожрет? — отозвался чей-то голос.
Тогда
Как только он очутился на границе, где преданность шефу перевесила опасность, десять пар рук услужливо помогло ему встать, отряхнуло пыль, поправило галстук, нежно погладило и поддержало.
— Всем отойти назад! — загремел Главса.
Ни один из его приказов не исполнялся так охотно, как этот.
— Созываю срочное заседание оперативного штаба. За мной!
И шеф решительно направился к административному зданию. На заседании не будет обсуждаться вопрос о ликвидации Моби Дика. Это решено. Задача штаба — составить отчет правительству, подкрепив вескими аргументами обоснованность принятых мер…
Боржек между тем снова очутился там, откуда спасся несколько минут назад.
— Ты за меня вступился, — растроганно говорил Моби Дик.
— Не хочу, чтобы тебя уничтожили!
— Ты вот сказал, что я — хитроумная машина. А откуда ты знаешь? А ты правда так думаешь? Честно?
— Честное слово, я так думаю. Ты — хитроумная машина.
— Надо же, — Моби Дик был тронут не на шутку, — ты считаешь меня настоящей машиной, хотя меня высидели из яйца.
— Да какая разница? — понуро отвечал Штепарж. — Раньше машины производили, мой отец рассказывал об этом. Были такие… фабрики, что ли, а в них машины, которые делали другие машины, более сложные, чем они сами. В мои времена машины штамповали. А ты просто-напросто парабиологическая машина.
— Вылупившаяся из яйца, — упрямо твердил космический кит.
— Слушай, кто тебе об этом сказал, — подозрительно спросил Боржек, — что ты вылупился и прочее?
— Неважно, — уклонился от ответа Моби Дик, — и свет в помещении, где находился Боржек, стал багрово-красным.
— А все-таки?
— Ну, корабли… Там, в космосе.
— Во время твоих экспериментальных полетов?
До Боржека наконец дошло. Моби Дик три раза летал в близкий космос. Телевидение широко освещало полеты. И тогда звездолет наверняка повстречался с грузовыми космическими кораблями, совершавшими челночные рейсы. Можно догадаться, что наболтали их бортовые компьютеры бедному Моби Дику, если даже он, Штепарж, недолюбливал раньше парабиологические машины, лишившие его существование смысла. Ему, отставному электронщику, было хорошо известно обстоятельство, о котором официальная электроника и слышать не хотела: компьютеры общаются между собой по принципу модуляции, никому из людей не доступному. То есть разговаривают на тайном языке, на хлестком жаргоне. Хорошенько же отделали Моби Дика космические тягачи!
— Неужели ты не понимаешь, что они тебе просто завидовали? — мягко, как ребенку, объяснял Боржек. — Завидовали и насмехались.
— Они сказали, что я — студень. Заливное. Что такое «заливное»? И желе. Что такое «желе»?
— Они сказали… А я тебе говорю, что ты глупышка, если слушаешь эту дурацкую болтовню. Пусть себе чешут языки. Кто они такие? Жалкие планетарные тяжеловозы. А ты, Моби Дик, — настоящий звездолет. Тебя ждут такие полеты, о которых и не снилось тем старым развалюхам! Они тебя сожрать готовы от злости. С потрохами, в собственном соку. Да куда им! Машина — она и есть машина, а ты — параорганизм. Цену себе знать надо.
— Ты поэтому заступился за меня? — тихо спросил Моби Дик.
— Черта с два… Ничего ты не понял, дурачок. Я сам не у дел, завидую молодым. Кое-что в зависти разумею, понял?
— Понял, — отвечал окончательно сбитый с толку Моби Дик…
Заседание оперативного штаба подходило к концу. Профессор Главса выслушал всех членов штаба по очереди и был доволен их единодушием: «Вы ни перед кем не отвечаете, профессор. Проект «Кит» — целиком ваш. Ликвидируем Моби Дика, заложим в инкубатор новое яйцо, безжизненную биометаллическую массу тоже пустим в дело: послужит в качестве пищи для зародыша. Если во время ликвидации пострадает тот человек, как бишь его… Штепарж, то представим правительственной комиссии неопровержимые факты, свидетельствующие о том, что он сам виноват в своей гибели. Его предостерегали, а он не внял».
— Итак, — провозгласил профессор и торжественно поднялся, — приступаем к завершающей фазе.
— Все энергетические пушки на номинальном уровне! — доложил главный энергетик.
— Хорошо, — резюмировал Главса. — Приготовьтесь открыть огонь. Начинаю отсчет: 10… 9… 8… 7… 6… 5… 4… 3… 2…
— Профессор! Профессор!
В кабинет ворвалась перепуганная секретарша, схватила ученого за руку и бесцеремонно потащила к окну. Главса хотел возмутиться, но увиденное за окном лишило его дара речи.
Моби Дик изменился до неузнаваемости. Ничто в нем не напоминало выброшенную на берег медузу. Бока сверкали стальным блеском. Еще недавно они навевали мысль о луже после дождя. Морщины и складки на корпусе разгладились, он раздувался, как баллон, впереди воинственно торчал острый нос, с плеском выбросились плавники и хвост. Моби Дик увеличивался, рос на глазах.
Персонал слушовицкого космодрома высыпал отовсюду: из лабораторий, канцелярий, туалетов, столовых и курилок. Звездолет — теперь это, несомненно, был звездолет — поднялся метров на пять, животная дрожь пробегала по его корпусу.